Сосуд скверны
Шрифт:
Резидент хотя и не любил его, но уважал. Не любил он его за ограниченность и категоричность. Сам по натуре неунывающий язычник, любивший хорошо пожить, насколько позволяют обстоятельства, Груйтер испытывал неприязнь к человеку, который с неодобрением относился к этому. Кроме того, он считал, что не следует ломать обычаи и образ жизни туземцев, укоренившийся у них веками, над чем усиленно трудился баптистский миссионер. Уважал же он его за то, что миссионер был честным, трудолюбивым и полезным человеком. Преподобный Джонс, австралиец валлийского происхождения был единственным квалифицированным врачом на всей группе островов, и было, конечно, приятно сознавать, что на случай болезни у тебя под рукой есть не только китайский знахарь, но и знающий врач; кроме того, никто лучше резидента не знал, какую пользу может принести мистер Джонс и какое милосердие он проявляет. Когда на островах вспыхнула эпидемия инфлуэнцы, миссионер работал за десятерых, и ни шторм, ни тайфун не могли помешать ему отправиться на какой-нибудь остров, если там нуждались в его помощи.
Джонс вместе с сестрой жил в маленьком белом домике в полумиле от деревни. Когда прибыл резидент, он встретил его на борту судна и пригласил поселиться у него, пока приведут в порядок его дом. Груйтер принял приглашение и увидел, как просто и скромно жила эта пара. Ему это было, конечно, не по нутру. Чай и три раза в день довольно скудная еда. А когда он зажег сигару, то Джонс вежливо, но твердо попросил его сделать одолжение и не курить, так как они с сестрой категорически не одобряют этого. На следующий же день Груйтер переехал к себе в дом, сбежав в панике, словно из чумного места. Он любил побалагурить и посмеяться, и было выше его сил оставаться с человеком, который всякую шутку воспринимал с величайшей серьезностью и даже ни разу не улыбнулся, слушая его лучшие анекдоты.
Преподобный Оуэн Джонс был, как видим, человек достойный, но абсолютно непригодный на роль компаньона. Что же касается мисс Джонс, то она была начисто лишена чувства юмора, работу миссионера она считала печальной обязанностью и выполняла ее так добросовестно, с таким очевидным убеждением в безнадежности всего сущего на земле, что, превозмогая себя, по мере сил мужественно старалась быть бодрой и веселой. Угрюмо взирала она на все светлые стороны жизни и с жестокостью ангела мести не ждала добра от своих собратьев. Мисс Джонс преподавала в миссионерской школе и помогала брату в его врачебной практике. Во время операций она вводила больному обезболивающие средства и была кастеляншей, сестрой и сиделкой в крошечной больнице, которую ее брат организовал при своей миссии. Так как резидент был неистощим на разного рода выдумки, то он никогда и не упускал возможности потешиться над той непреклонной борьбой со слабостями человеческими, которую вел преподобный Джонс, или посмеяться над вымученной жизнерадостностью его сестрицы. Потешался он над ними, как только мог.
Голландские корабли заходили на остров Бару на несколько часов, так что резидент мог поболтать с капитаном и старшим механиком. А когда в кои-то веки сюда заглянуло на три дня судно искателей жемчуга, прибывшее не то с острова Четверга, не то из порта Дарвин, тут уж он вовсю повеселился. Искатели жемчуга — большей частью грубые неотесанные, но крепкие и смелые ребята. На судне у них полно спиртного, а у каждого — уйма всяких историй и анекдотов. Резидент пригласил их всех к себе и угостил обильным обедом. Встреча прошла особенно удачно: все так напились, что искатели не смогли той ночью вернуться на корабль.
Кроме резидента и миссионера, на острове Бару жил еще третий белый по кличке Рыжий Тед, но он уж, бесспорно, был позором нашей цивилизации. Ни одного хорошего слова не скажешь о нем. Он навлек дурную славу на белых. И тем не менее, резидент иной раз находил, что если бы не Рыжий Тед, то он счел бы жизнь на острове Бару менее интересной.
Было довольно странно, что именно из-за этого субъекта преподобный Джонс решился нанести столь ранний визит, причем как раз в то время, когда он должен был наставлять юных язычников.
— Садитесь, мистер Джонс, — еще раз пригласил резидент. — Чем могу быть полезен?
— Я пришел к вам, дабы поговорить о человеке, которого все зовут Рыжим Тедом. Вы знаете, что он натворил?
— А что случилось?
— Неужели вы не слышали? Я полагал, что сержант уже доложил вам.
— Я не люблю, когда мои сотрудники беспокоят меня дома, если это не вызывается крайней необходимостью, — с некоторой важностью ответил резидент. — В отличие от вас, мистер Джонс, я работаю, чтобы иметь досуг, и люблю наслаждаться им без помех.
Однако преподобный Джонс пришел, по-видимому, для обстоятельного, серьезного разговора и не интересовался тем, как к этому отнесутся.
— Прошлой ночью учинен постыдный дебош в одной из китайских лавок. Рыжий Тед разнес вдребезги лавку и чуть не убил китайца.
— Наверно, снова напился, — спокойно заметил резидент.
— Конечно. А когда он бывает трезвым? Вызвали полицию, так он тут же набросился на сержанта. Понадобилось шесть человек, чтобы схватить его и отвести в тюрьму.
— Да, он здоровенный парень, — кивнул резидент.
— Полагаю, что теперь вы вышлете его отсюда в Макассар.
Резидент повернулся к миссионеру с оскорбленным видом, хотя в глазах у него мелькали веселые огоньки. Он был не дурак и прекрасно понял, куда гнет преподобный Джонс. К тому же налицо был подходящий случай немного подразнить его.
— К счастью, в данном случае достаточно и моей власти, чтобы решить это дело на месте, — сказал он.
— Вы имеете право выслать отсюда любого человека, и я убежден, что не составляет большого труда вовсе избавить нас от Рыжего Теда.
— Я, конечно, наделен такой властью, но вы-то как раз должны менее всего желать, чтобы я пользовался ею произвольно.
— Присутствие здесь этого человека — просто позор. С утра до вечера он пьян. Известно также, что он заводит связи то с одной, то с другой туземкой.
— Это весьма занятно, мистер Джонс. Обычно утверждают, что алкоголь хотя и возбуждает сексуальные желания, но препятствует их удовлетворению. А то, что вы говорите о Рыжем Теде, как будто не подтверждает такой взгляд.
Миссионер покраснел до корней волос.
— В данный момент я пришел не для того, чтобы обсуждать вопросы физиологии, — холодно ответил Джонс. — Поведение этого субъекта наносит огромный вред престижу белого человека. Он постоянно подрывает усилия, которые мы прилагаем, чтобы обитатели этих островов вели менее порочную жизнь. Это совершенно опустившийся человек.
— Простите мой вопрос, но вы предпринимали какие-нибудь попытки исправить его?
— Едва только Рыжий Тед появился здесь, как я сделал все, что в моих силах, чтобы сблизиться с ним. Но он упорно отворачивался от меня. А когда он учинил свои первый скандал, я пришел к нему и без обиняков сказал то, что думаю об этом. В ответ он обругал меня.