Сотник
Шрифт:
Дверь скрипнула.
В помещение кто-то тихо вошел.
– Как он? – спросил женский голос.
– Спит, Государыня.
Андрей от удивления открыл глаза. Появление Царицы было неожиданным.
– Проснулся… – тихо прошептала сиделка.
– Я не спал, – ответил парень, осторожно садясь на постели и морщась от боли. Ибо чуть растревоженная левая рука заболела.
– И давно ты так лежал? – поинтересовалась Анастасия Романовна.
Он ее видел впервые.
Это была женщина невысокого роста с удивительно правильными чертами лица, длинными, густыми темными волосами и удивительно черными глазами. Влажными и внимательными.
Фигурой она была не худой, но и толстой. То есть, «округлости» явно прослеживались, но не являлись выдающимися. Из-за чего Царица выглядела достаточно ладной. Хорошо скроенной и верно сшитой.
– Только проснулся, – ответил парень, немного нахмурившись. – Прошу прощения, что встречаю тебя так, Государыня. Что привело тебя сюда?
– Хотела увериться, что ты жив… – с легкой усмешкой произнесла она.
– Жаль, что разочаровал тебя, Государыня.
– Разочаровал?
– Моя смерть от ран после выигранного поединка была бы очень удобной. Меньше хлопот. Впрочем, все в руках Всевышнего. – произнес Андрей. Это был приватный разговор, поэтому присутствие сиделки несколько напрягало. Однако выгнать ее было нельзя. Неприлично оставаться с замужней дамой наедине. Тем более Царицей. Да и не посадили бы за ним присматривать кого попало. Так что парень постарался отрешиться от присутствия прислуги. Благо, что саму Государыню это ничуть не напрягало.
– Твоя правда, все руках Всевышнего, – благосклонно ответила она, прекрасно поняв куда клонит Андрей.
– Как там Анри? Выжил ли?
– Анри?
– Генрих как там его… – махнул рукой парень. – Этот франк, с которым я дрался. Ну, наверное, франк. Так-то под рукой Руа ля Франц много всяких народов. И бретонцы, и бургунды, и прочие. От франков там больше название.
– Жив. Пока жив. Бледный лежит и без сознания.
– Если выживет, то поединки проводить больше не сможет. И было бы недурно взять его на службу.
– Это еще зачем?
– Рапира – тот клинок, которым он дрался, очень опасное оружие. И он в нем сведущ. Если подобрать Государю телохранителей да обучить ей – они станут серьезной помехой на пути злоумышленников.
– Однако ты его победил.
– По воли Всевышнего. И то, только от того, что я знал, с чем столкнулся, а он – нет. С саблей так, как я, никто не управляется. Да и вообще, сабля – это оружие всадника. На земле от нее толку мало. Воины же с рапирами и добрыми бронями – страшная преграда. Только брать в них нужно людей худородных, не связанных ни с какими боярами да князьями. И возобновлять убыль из таких же, не давая потомкам до десятого колена служить ту же службу.
– Отчего же?
– Чтобы они были преданы Государю и наследнику его, всем обязанные. И оттого бы опасность заговоров с их участием свести к ничтожности. Брать недорослей. Кормить-упражнять. Потом лет десять держать в телохранителях и отправлять на покой, давая содержание. Ибо рапира – оружие быстроты, а с возрастом она уходит. Они же, уходя на покой, служили бы другую службу, все также обязанные Государю своей судьбой и благополучием.
Царица с каждым словом парня все сильнее прищуривалась и напрягалась. Словно пантера перед прыжком.
– Ты что-то знаешь? – наконец, спросила она.
– Ты сама видишь, как все душно в державе. Многие князья да бояре недовольны выбором Государя своей жены. Полагая, что это их ущемляет и оскорбляет. А потому они смогут воспользоваться любым подходящим поводом. Неудачной войной или голодом из-за неурожая. Посему было бы недурно подготовиться и к такой беде.
– А ты доволен выбором Государя?
– Это его выбор. А потому я его уважаю. К тому же, какой бы выбор он не сделал, князья да бояре не приняли бы его. И если ты падешь, то дальше будет только худе. Вкусив крови они, как бешенные псы, будут рвать всех следующих женщин, что Иоанн Васильевич станет приближать к себе. А вместе с ними и потомство, надеясь протолкнуть девицу из своих, дабы утвердиться у престола. Или ты думаешь, что гибель твоего сына – случайность?
Глаза ее вспыхнули, а рот чуть приоткрылся в оскале. Эмоции, видимо, женщину переполняли. И боль от утраты ребенка еще не утихла. Тем более такой нелепой утраты. Андрей же продолжил.
– Человека можно заставить пожертвовать своей жизнью, совершив непотребство, угрожая расправой с близкими ему людьми. Поэтому… – развел он руками и поморщившись, взялся за раненное плечо.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Худшее, что может случиться в державе – это Смута. Если Иоанн Васильевич не оставит потомства, которое унаследует престол после его смерти, то державу ждет беда. Во всяком случае, сейчас на Руси дела сложились таким образом, что все претенденты на престол ничтожны, кроме его отпрысков.
– Ты не ответил. Какая тебе в том польза?
– Когда Святослав умер, не уладив дела промеж братьев, Рюриковичей было мало. И они с обнаженными клинками быстро выяснили, кто из них будет править. После смерти Владимира ситуация повторилась. Однако после съезда в Любиче начался раскол и Смута. Русь распалась на мелкие осколки, которые начали отчаянно бороться друг с другом за верховенство. Отчего она ослабла, придя в ничтожество. И ее растерзали, разодрав промеж себя соседи. Даже те, кто совсем недавно и головы поднять на нее не смели. Но князья Московские смогли отчасти ее собрать обратно, скрепив своей властью. Если Смута произойдет сейчас, то это будет конец. И моя выгода в том, чтобы это предотвратить.
– Твоя? Простого помещика? – холодно усмехнулась Царица.
Андрей же пожал плечами и печально улыбнулся, не став отвечать. Однако взгляда не отвел.
Женщина прошлась по помещению. Резко обернулась и воскликнула:
– Ты лжешь!
– Зачем? – усмехнулся Андрей. – Я живу здесь. Моя жена живет здесь и мои дети. Покой и процветание державы для меня выгодны также, как и для любого здравомыслящего человека.
– Живут. Но ты можешь отъехать.
– Куда? – с какой-то жалостью спросил сотник. – В Литву или Польшу?
– Почему нет? Этим и князья не брезгуют.
– Это их дело. Я же себя не на помойке нашел, чтобы служить измельчавшим потомкам Гедиминовичей. – процедил Андрей с максимальным пренебрежением и презрением. – Да и падут они вскоре. У Жигимонта… тьфу ты, Сигизмунда, нет наследников. Мамаша его безумная жинок изводит и потомство вытравливает. Как издохнет Сигизмунд, так магнаты и развернутся в полную силу. Да уже сейчас он не Государь, а скоморох ряженый, что шагу ступить не может без одобрения магнатов. Оттого смута в державах тех только расти станет год от года.