Сотрудник агентства «Континенталь» (Сборник)
Шрифт:
— Легко! У нас есть портрет Каднера, где изображен его шрам, в галерее преступников. Я возьму немного коллодия — его продают в аптеках под разными торговыми названиями для заклеивания порезов и царапин — добавлю в него краску и нарисую шрам Каднера на своей щеке. Коллодий высохнет не коже толстым слоем, и станет похож на старый шрам.
Следующим вечером, в начале двенадцатого, мне позвонил Дик, и сказал, что Орретт сейчас в заведении Пигатти на Пацифик-стрит, и, по видимому, задержится там на некоторое время. Мой шрам уже был готов, я взял такси и через несколько минут
— Он сидит за последним столиком сзади, по левой стороне. Он был один, когда я выходил. Вы не сможете ошибиться. У него единственного в кабаке чистый воротничок.
— Вы лучше поторчите снаружи — в половине квартала отсюда — с такси, — сказал я Дику. — Может братец Орретт и я уйдем вместе, и я хотел бы, чтоб вы тут постояли на случай, если все пойдет неправильно.
Заведение Пигатти это узкий, длинный подвал с низким потолком, всегда тусклый от заполняющего его дыма. В центр вела узкая пустая полоска, выделенная для танцев. Остальная часть была заполнена тесно составленными столиками, чьи скатерти всегда были грязны.
Когда я вошел, большинство столиков были заняты, полдюжины пар танцевали. Мало какие из лиц, что были видны, можно было встретить на утренних опознаниях в полицейском управлении. [5]
Вглядевшись сквозь дым, я сразу нашел Орретта. Он сидел в дальнем углу один, разглядывал танцующих с безразличным лицом, за этой маской скрывалась осторожная бдительность. Я прошел с другой стороны комнаты и пересек танцевальную площадку прямо под лампой, так чтоб он ясно увидел шрам. Затем я выбрал пустой столик неподалеку от него и сел лицом к Орретту.
5
В полиции существовал обычай проводить задержанных ранее преступников по утрам перед готовящимися выйти в наряд полицейскими, чтоб последние запомнили их лица.
Десять минут прошло, он делал вид, что его интересуют танцующие, а я пристально пялился на грязную скатерть моего стола. Но ни один из нас не упустил даже единого моргания другого.
Его глаза — серые глаза, бледные, но не пустые, с черными иголками зрачков — встретились с моими, некоторое время он смотрел на меня холодным, неотрывным и непроницаемым взглядом. Потом, очень медленно, встал, держа правую руку в кармане пиджака он подошел прямо к моему столику и сел.
— Каднер?
— Я слышал, вы искали меня, — ответил я, пытаясь повторить ледяную плавность его голоса, как я уже противопоставил его твердому взгляду свой.
Он сел, слегка повернувшись ко мне левым боком, что позволяло его правой руке не быть стесненной, если придется стрелять в меня прямо через карман, где до сих пор он держал руку.
— Вы тоже меня искали.
— Я не знал, какой ответ был бы правильным, поэтому я только усмехнулся. Но этот смех шел не от сердца. Я понял, что допустил ошибку — ошибку, что может мне дорого обойтись. Эта птичка искала Каднера не как друга, как я, не подумав тщательно, предположил, она была на тропе войны.
Я видел, как те три мертвеца выпали из комода в номере 906!
Мой пистолет был засунут за пояс моих брюк, откуда я мог его быстро
Его глаза теперь изменились, и чем больше я смотрел в них, тем меньше они мне нравились. Серый цвет их делался все темнее, и они становились все более тусклыми, зрачки расширились, и под серым появились белые полумесяцы. Дважды я смотрел в глаза, подобные этим — и я не забыл, что это значит — это глаза прирожденного убийцы!
— Что, если вы назовете свою цену? — предложил я через некоторое время.
Но он не собирался попусту тратить время на разговоры. Он еле заметно покачал головой, углы его сжатого рта слегка опустились. Белые полумесяцы глазных яблок стали шире, сдвинув серые круги его глаз под самые веки.
Сейчас начнется! Не было смысла ждать!
Я под столом ударил ногой по его голени, и одновременно, переворачивая стол ему на колени, бросился вперед. Пуля из его пушки ушла куда-то в сторону. Другая пуля — не из его пистолета — ударила в стол, который лежал кверху ножками между нами.
Я держал его за плечи, когда второй выстрел сзади сзади ударил его в левую руку, чуть ниже моей. Я отпустил его и нырнул в сторону, перекатившись к стене и разворачиваясь лицом туда, откуда летели пули.
Я повернулся как раз вовремя, чтоб увидеть — быстро прячущееся за углом коридора, который вел в маленький обеденный зальчик — украшенное шрамом лицо Гая Каднера. И там где оно скрылось, пуля из пистолета Орретта раскрошила штукатурку на стене.
Я ухмыльнулся от мысли, что должно твориться в голове Орретта, когда он так лежит распластанный на полу, и ему противостоят два Каднера. И в этот момент он послал пулю в меня, так что я перестал улыбаться. По счастью, он, чтоб выстрелить в меня, должен был развернуться и опереться на раненую руку, так что резкая боль заставила его вздрогнуть, сбив прицел.
Прежде чем он успел поменять позу на более удобную, я на четвереньках юркнул в дверь на кухню Пигатти — всего в нескольких футах от меня — укрывшись за стеной так, что из-за угла торчали только мои глаза и макушка, ими я рискнул, чтоб иметь возможность наблюдать за происходящим.
Теперь Орретт лежал на полу в десяти или двенадцати футах от меня, лицом к Каднеру, один пистолет он держал в руке, а второй лежал рядом с ним.
Через комнату, примерно в тридцати футах, Каднер то и дело на мгновение показывался из-за своего угла и обменивался выстрелами с человеком на полу, иногда посылая пулю и в мою сторону. Вся комната была предоставлена нам одним. Из заведения было четыре выхода, и остальные посетители Пигатти воспользовались ими.
У меня тоже был пистолет, но я предпочел роль зрителя. Каднеру, я полагал, сказали, что его ищет Орретт, и он пришел сюда, не испытывая иллюзий насчет намерений Орретта. Только вот, что было между ними и какое это имело отношение к убийствам в отеле «Монтгомери», оставалось для меня загадкой, но я не пытался разрешить ее в настоящий момент.
Они палили в унисон. Каднер высовывался из-за угла, их пистолеты плевались, и Каднер снова нырял из поля зрения. Сейчас у Орретта кровь шла из головы и из одной из ног, что были криво раскинуты на полу. Я не видел, были ли раны у Каднера.