Сотрудник агентства "Континенталь"
Шрифт:
А я? Мне тоже ничего не оставалось, как принять его условия. Иначе – конец. Я был воском в его руках, его сообщники были воском. Он списал их также, как они помогли ему списать других, а я отпустил его на все четыре стороны.
Теперь я могу искать его, могу перевернуть город вверх дном – я обещал только выпустить его из дома, – но...
Что за жизнь!
106 тысяч за голову
"$106,000 Blood Money". Рассказ напечатан в журнале «Black Mask» в мае 1927 года. Составляет дилогию с рассказом "Большой налет". Переводчик В. Голышев.
– Я Том-Том Кери, – с растяжкой сказал он.
Я кивнул на кресло возле моего письменного стола и, пока он подходил, прикинул, с кем имею дело. Высокий, широкоплечий, широкогрудый, узкий в поясе, он весил, пожалуй, килограммов восемьдесят пять. Смуглое лицо его было твердым, как кулак, но ничто в нем не говорило о дурном характере. Синий костюм на нем был хороший и сидел хорошо.
Усевшись, он завернул в коричневую папиросную бумагу заряд табака и объяснил
– Я брат Пэдди Мексиканца.
Я решил, что это, возможно, правда. По масти и повадкам Пэдди был похож на гостя.
– Значит ваша настоящая фамилия – Каррера, – обронил я.
– Да. – Он раскурил самокрутку. – Альфредо Эстанислао Кристобаль Каррера, если желаете подробнее.
Я спросил его, как писать «Эстанислао», записал на листке, добавив: «Он же Том-Том Кери», вызвал Томми Хауда и попросил, чтобы в архиве посмотрели, нет ли у нас чего на эту фамилию. Томми ушел с листком, а смуглый человек с растяжкой проговорил в дыму:
– Пока ваши люди раскапывают могилы, я объясню, зачем пришел.
– Нескладно как Пэдди погиб, – сказал я.
– Такие доверчивые долго не живут, – объяснил его брат. – Но такой уж он был человек... последний раз я видел его четыре года назад, тут, в Сан-Франциско. Я тогда вернулся из экспедиции в... не важно куда. Короче, я сидел на мели. Вместо жемчуга привез из поездки только пулевой шрам на бедре. А Пэдди был жирный, только что нагрел кого-то на пятнадцать тысяч. В тот день, когда мы встретились, он собирался на свидание и опасался тащить с собой такие деньги.
Том-Том Кери выдул дым и мягко улыбнулся, мимо меня, своим воспоминаниям.
– Такой уж он был человек. Верил даже родному брату. А я в тот же день уехал в Сакраменто, оттуда – поездом на восток. Одна девочка в Питтсбурге помогла мне истратить эти пятнадцать тысяч. Лорел ее звали. Любила запивать ржаное виски молоком. И я с ней пил, покуда внутри у меня все не свернулось – на творог с тех пор смотреть не могу. Так, значит, за голову этого Пападопулоса назначили сто тысяч?
– И шесть. Страховые компании предложили сто тысяч, ассоциация банкиров – пять и город – тысячу.
Том-Том Кери бросил окурок самокрутки в плевательницу и начал монтировать новую.
– А если я вам его поставлю? – спросил он. – Куда и как разойдутся деньги?
– Здесь они не застрянут, – уверил я его. – Сыскное агентство «Континентал» наградных не берет и служащим брать не позволяет. Если полиция примет участие, они захотят долю.
– Но если нет, все – мои?
– Если возьмете его без посторонней помощи или только с нашей помощью.
– Возьму. – Он сказал это небрежно. – Так, с арестом ясно. Теперь насчет суда. Если его возьмут, это точно, что он там не отмажется?
– Должно-то быть точно, но он ведь предстанет перед присяжными, а тут все может случиться.
Мускулистая коричневая рука с коричневой сигаретой ответила на это беспечным жестом.
– Тогда, пожалуй, надо получить у него признание до того, как я его притащу, – предложил он не задумываясь.
– Так будет надежнее, – согласился я. – Вам стоило бы опустить кобуру сантиметров на пять. А то рукоять очень высоко. Выпирает, когда садитесь.
– Ага. Вы – про тот, что под левой рукой? Снял с одного человека, когда свой потерял. Ремень коротковат. Сегодня достану другой.
Вошел Томми с папкой: «Кери, Том-Том. 1361-К». Там были газетные вырезки – самые старые десятилетней давности, самые свежие восьмимесячной. Я прочел их, передавая по одной смуглому человеку. Тома-Тома Кери описывали как наемника, торговца оружием, браконьера по тюленям, контрабандиста и пирата. Но все это только предполагалось, допускалось и подозревалось. Его многократно задерживали, но ни по одному делу не осудили.
– Они ко мне несправедливы, – мирно пожаловался он, закончив чтение. – Например, что украл китайскую канонерку – так это не я виноват. Меня же вынудили – меня на пулю взяли. Товар к себе погрузили, а платить не хотят. Я же не мог один выгрузить. Пришлось и канонерку взять, и все. А страховым компаниям этот Пападопулос, видно, очень нужен, если назначили сто тысяч.
– За такую поимку – недорого, – ответил я. – Может быть, газеты на него липших собак навешали, но хватит и того, что есть на самом деле. Он собрал тут целую армию бандитов, захватил квартал в финансовом центре, ограбил два самых больших банка, отбился от всей городской полиции, ушел, потом улизнул от армии, с одними своими помощниками перебил других помощников – вот тут и вашему брату Пэдди досталось, – потом с помощью Окуня Рива, Большой Флоры Брейс и Рыжего О'Лири убрал остальных помощников. И, учтите, это были не школьники, это были тертые ребята, вроде Бритвы Вэнса, Дрожащего Мальчика и Котелка Маклоклина – молодцы, которые знали, что к чему.
– Угу. – Кери остался невозмутим. – А все-таки дело накрылось. Деньги вы отобрали, а сам он едва ноги унес.
– Ему не повезло, – объяснил я. – Выложился Рыжий О'Лири со своей любовью и фанаберией. Тут Пападопулос не виноват. Не думайте, что он дальше пяти не умеет считать. Он опасный человек, и страховые компании не зря решили, что будут спать спокойно, если его поместят туда, где он не сможет устраивать пакости застраховавшимся у них банкам.
– Не очень много знаете об этом Пападопулосе, да?