Сотрудник ЧК
Шрифт:
– Бандит… – бубнил он. – Горло надо рвать за такие слова! Набрался у красных разных слов! Люди за идею страдают, а всякая мразь… бандит!..
– Ну ладно, ладно, – сказал Алексей, – подумаешь, оговорился.
Сева еще долго не мог успокоиться.
НОВОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Пока Алексей «налаживал» отношения с Марковым, Илларионов тоже не бездействовал. Спокойно рассчитывать, маневрировать и терпеливо выжидать было не в его привычках. Кипучая натура начальника опергруппы требовала более прямолинейных и, главное, быстродействующих методов борьбы с контрреволюцией. Несмотря ни на какие обещания, данные им Алексею, которого, кстати сказать, Илларионов считал неоперившимся юнцом в контрразведывательной работе, он, конечно, не стал дожидаться, пока тот все подготовит. Бездействие в такой напряженный момент ущемляло его непомерно раздутое самолюбие. Илларионов решил, пока суть да дело, начать «разматывать клубок с другого конца». Для этой цели он велел Марусе переписать всех, кто был у нее на подозрении. Маруся составила список. В него вошли два преподавателя частной женской гимназии, ветеринарный фельдшер Лабудько и несколько местных жителей, связанных в прошлом с белыми, а также лавочники и мелкие торговцы, дела которых процветали до прихода Красной Армии…
Когда на следующий день Алексей пришел на почту, Дина завела его в заднюю комнату, откуда, как и в первый раз, был выставлен папаша Федосов, и в сильном волнении предупредила:
– Алеша! Будьте осторожны! В городе хватают людей! Очень важно, чтобы вас это никоим образом не коснулось. В нынешней обстановке вы – единственный у нас человек, который может появляться, где угодно… Марков велел, как только придете, прислать вас к нему.
– Куда?
– Ко мне домой. В саду, справа от беседки, увидите кусты, за ними погреб. Постучите вот так… – И она выстучала на столе тот же сигнал, который Алексей вчера уже слышал: три двойных удара и, чуть погодя, еще один.
– Погуляйте сначала по городу, – наставляла Дина, – не дай бог, чтобы вас выследили! Вы знаете, я боюсь, что и за мной уже присматривают!
– Почему вы думаете? Кто-нибудь заходил сюда?
– Нет. Но так., интуиция…
На улице Алексей убедился в том, что на сей раз интуиция ее не обманывает. Недалеко от почты он неожиданно увидел – кого бы можно было предположить? Федю Фомина!
В заломленной набекрень папахе, сунув руки за пояс, Федя с самым праздным видом прогуливался вдоль почтового забора, разглядывая висящие на нем захлестанные ветром и дождями обрывки рекламных афиш, объявления о пропаже скота и приказы местных властей. Но обмануть Алексея ему не удалось: от того не укрылось, каким внимательным взглядом Федя провожает всех, кто имел дела на почтамте.
Заметив Алексея, Федя отвернулся с полным безразличием (надо отдать ему должное, он даже бровью не повел при виде старого друга).
Не будь этой случайной встречи, Алексей, возможно, не возражал бы против активности Илларионова: лишь бы не трогал пока главных участников. Теперь же стало ясно, что тот и не собирается выполнять условий их уговора и что удержать его без помощи старших товарищей невозможно. Придется вызвать кого-нибудь из Херсона. Другого выхода нет…
С этими мыслями он подошел к федосовскому дому.
В саду, за беседкой, скрытый густыми кустами малины, горбатился не замеченный им в прошлые посещения обложенный дерном пригорок, из которого торчала короткая вентиляционная труба. На узкой дубовой двери чугунная задвижка; на одной ее скобе висел большой амбарный замок.
Алексей постучал. Открыл ему сам Марков.
– Заходи, – сказал он, убирая в карман револьвер.
На Алексея пахнуло затхлой известковой плесенью. В глубине подземелья, куда вели глинобитные ступени, рябым пятном расплывался свет шахтерской лампы. Среди банок, горшков и бочек с какими-то засолами были втиснуты два топчана. На одном из них спал Сева, с головой завернувшись в шинель. На другой сел Марков, накинув на себя широкий овчинный тулуп, валявшийся на досках. Лицо Маркова казалось зеленоватым в сумерках. Он указал Алексею место рядом с собой. Спросил:
– Жрать хочешь?
На ящике, заменявшем стол, стояли тарелки, бутылка со спиртным и два горшка с какой-то едой. Алексей отказался.
– Что нового? – поинтересовался Марков. – В штабе тебя не трогают?
– Нет, пока ничего. Никому и в голову не приходит.
– Хорошо. Слушай, для чего я тебя вызвал. Сюда понаехало чекистов до черта. Начались аресты. Вчера и сегодня они забрали человек двадцать. Народ больше пустяковый. Если и попались два – три таких, что более или менее – он покрутил в воздухе сухими цепкими пальцами, – так и они ничего толком не знают. Но как бы то ни было, стало опасно. Мне с Севой нельзя до ночи соваться на улицу. А время подходит горячее. Слушай: на днях наши начнут наступление по всему фронту!
– Да ну? – не удержался Алексей. – Откуда ты знаешь?
Марков по-своему понял его волнение.
– Знаю! Можешь быть уверен, на этот раз большевикам солоно придется! Заваруха затевается, как никогда! Наши ударят на правобережье, а из Польши пробивается ударная армия генерала Юзефовича. Покрутятся большевички! На Киевщине их Петлюра поджимает, в Белоруссии Булак-Булахович. А союзники?.. Словом, будет им по первое число! В такой момент зевать нельзя. Есть дело. Если выгорит – нет нам цены! И главное, просто. – Он придвинулся, облокотясь на колено, снизу вверх заглянул Алексею в лицо.
– Что? – чуть осипшим голосом проговорил Алексей.
– Вот какое… Перед нашим наступлением… – Марков точно вырубал слова, – …нужно, чтобы здешний штаб разнесло к чертовой матери! Понял?
– Нет.
Марков нетерпеливо поправил тулуп на плечах.
– Объяснять надо? Слушай как следует… Есть у нас одна штучка… Не наша, не русская. Вот такой величины, – он раздвинул руки, – с чемодан. И в ней приспособленьице… Вроде часов – циферблат, стрелочки. Можно поставить на любой час…
– Адская машина?
– Вот-вот.
– Ну и что?
– Положишь ее в мешок и – в штаб. Оставь где-нибудь в закутке, неважно, лишь бы не сразу обратили внимание. Остальное тебя не касается. Адрес, где эта штука хранится, получишь от Доси, когда подойдет срок. Это надо сделать. Кроме тебя, некому.
– Так, – проговорил Алексей, забираясь пальцами под фуражку и поскребывая голову. – А дальше?
– Что дальше?
– Сам-то я… куда?
– О себе не беспокойся. Когда рванет, мы далеко будем. Для начала – к Смагину, ты видел его вчера, а от него – за линию фронта. Можно и за границу махнуть, если хочешь. Есть там одно местечко, где нас, как родных, примут. На всю жизнь будешь обеспечен, можешь поверить! Только, откровенно скажу, я уходить не собираюсь. Если выгорит, что мы задумали, мы и тут неплохо устроимся!
По лицу Алексея было видно, что его «убедили» эти доводы.
– Слушай дальше, – продолжал Марков, – может случиться, что мы больше не увидимся… до взрыва, – добавил он, заметив, что Алексей быстро поднял голову, и расценив этот жест, как боязнь за свою судьбу. – И так как нам с Севой нельзя показываться в городе, тебе придется самому предупредить кое-кого… возможно. Это еще не точно.
Алексей насторожился. Вот они – явки! Но Марков не спешил их называть.
– В свое время Дося сообщит тебе адреса и пароль. Надо будет обойти их часа за два до взрыва… Подробности узнаешь от Доси. Условимся так: по утрам, завтра и послезавтра, наведывайся на почту. Зря ходить и туда не надо. Если понадобишься, Дося, предположим, повесит на окно белую тряпку. Повтори, что я сказал.