Сотворение мира
Шрифт:
О том, что случилось после, я слышал три версии: от самой Атоссы, от Лаис и от Ксеркса. Все они немного разнятся друг от друга, но основной смысл таков.
Когда Дарий вошел в гарем, Атосса в диадеме царицы сидела перед статуей Кира Великого. Атосса держалась уверенно, или так казалось. Грациозным жестом она велела своим слугам удалиться, а затем, как индийская кобра, напала первой.
— Ты убил моего мужа и брата — Великого Царя Камбиза!
Дарий не ожидал такого. Он думал, Атосса бросится к его ногам и будет умолять сохранить ей жизнь.
— Камбиз умер
— Ты был царским другом. Ты был его оруженосцем. Ты смазал ядом лезвие меча.
— Твои слова не сделают это правдой, — сказал Дарий, начиная приходить в себя. — Камбиз мертв. Это так. А как он умер — это не твое дело.
— Все, что касается Ахеменидов, — мое дело, и только мое. Потому что я — последняя из них. У меня есть доказательство, что ты убил моего мужа и брата — Великого Царя Камбиза…
— Что за доказательство?
— Не перебивай, — прошипела Атосса. Когда хотела, она умела шипеть, как настоящий питон. — Я царица из рода Ахеменидов. И мне известно, как и тебе, что ты убил моего мужа и брата — Великого Царя Бардью.
Дарий попятился было от опасной женщины, но остановился.
— Он был твоим мужем, но не братом. Это был маг Гаумата.
— Он был магом не больше, чем ты. Но в отличие от тебя он был Ахеменид, которым тебе не бывать.
— Я Великий Царь. — Дарий уже отгородился от Атоссы креслом (я цитирую версию Атоссы). — Я убил мага, самозванца, узурпатора…
— Ты сам узурпатор, Дарий, сын Гистаспа. Одно мое слово кланам, и восстанет вся Персия.
Это привело Дария в чувство. Он отодвинул кресло и двинулся к сидящей царице.
— Никакого слова не будет, — сказал он, приблизив свое лицо к ее лицу. — Понятно? Ни единого. Потому что все, кто хочет верить, будто этот маг был действительно Бардьей, умрут.
— О, жалкий авантюрист! Убей теперь меня! И посмотрим, что получится.
Атосса подарила ему очаровательную улыбку (в те дни это в самом деле могло быть так: белый жемчуг вместо черного). И вот в этот момент голубоглазый узурпатор с темно-рыжими волосами показался царице необычайно привлекательным — так она рассказывала Лаис. То, что они с Дарием были ровесниками, скорее усиливало вдруг возникшее чувство, чем ему мешало.
Атосса сделала самый смелый в своей жизни шаг.
— Я уже разослала своих людей в Вавилон, Сарды и Экбатану. В случае моей смерти они откроют военачальникам в преданных нам городах, что Дарий совершил двойное цареубийство. Вспомни, как восхищались Камбизом. Вспомни, как любили Бардью. Вспомни, что они были последними сыновьями Кира Великого. Города восстанут. Я обещаю. Ты просто дерзкий молодой авантюрист — и больше ничего. Пока.
Это «пока» положило начало сложному мирному договору, чьи основные условия выдвинула Атосса. Если Дарий женится на ней и сделает их первого сына наследником, она заявит всем, что он в самом деле убил мага, за которого она была вынуждена выйти замуж. Хотя оба сделали друг другу кое-какие уступки, основной пункт договора признала и та и другая сторона.
Демокрит
Я раскрыл все это, Демокрит, не ради посрамления того галикарнасца. Совсем наоборот: его версия — прекрасная сказка для детей, где Дарий предстает блистательным героем. Действительная история грязнее и не придает славы нашему царскому дому. Но мне кажется необходимым сказать правду, чтобы объяснить натуру столь любимого мною Ксеркса. С первого момента он знал историю возвышения своего отца и ясно видел собственную кровавую кончину. Это предвидение и объясняет, почему он был таким, каким был, и почему поступал так, как поступал.
К счастью, не прошло и месяца, как Ксеркс забыл о своей меланхолии. Он заставил обе палаты канцелярии работать день и ночь. Он лично пересчитал все золото и серебро в сокровищнице. Мы вместе проверили содержимое книгохранилища. Я читал ему всевозможные древние писания, в частности относящиеся к Индии и Китаю.
— Ты хочешь туда вернуться? — спросил он.
Мы были все в пыли от старых глиняных табличек, заплесневевших папирусов, бамбуковых лент.
— Да, владыка. Я хочу вернуться.
— Не в этом году, и не в следующем. — Ксеркс стряхнул с бороды пыль. — Обещаю, мы пойдем туда, когда Египет будет снова на коленях. Я забыл, что ты говорил мне. Я также забыл, что рано или поздно, как бы стар я ни был, я должен прибавить земель и богатства моему отечеству.
Мы оба улыбнулись. Тогда я не мог принять всерьез жалобы Ксеркса на свой преклонный возраст, однако, оборачиваясь назад, думаю, он сам убедил себя, будто его время быть воином пришло и ушло. Война — действительно дело юных.
Пока двор еще был в Персеполе, Ксеркс восстановил меня в должности «царева ока». Затем мне было приказано сопроводить Ариамена в Бактрию. Ожидалось, что я буду не только оком, но и ухом. Хотя Ксеркс терпимо относился к брату, но все же не доверял ему. Теперь я лучше понимал их семейство и не мог сказать, что его сомнения не имели оснований.
Ариамен отнесся к моей компании с понятной снисходительностью. Несмотря на сопровождавшую нас значительную свиту, нам пришлось платить унизительную дань разбойникам, хозяйничающим на пути через персидские высокогорья.