Сотворяющий
Шрифт:
– Помню.
– Вот только я никак не могу понять, хорошее это «что-то» или нет? Всё смотрю на тебя, думаю, прикидываю и так, и эдак, но ничего не выходит! С одной стороны, ты – славный малый и очень мне нравишься; ты образован, вежлив, воспитан и, говорят, очень талантлив и вообще (как мне кажется) – хороший и добрый парень. Но всё же есть в тебе что-то иное. Я не знаю, что это и как это назвать, но оно меня очень пугает, а я, как ты успел, наверное, заметить, парень не из пугливых. Но того, что я чувствую в тебе, я боюсь и сильно боюсь! Боюсь, как ещё никогда и ничего в
Творец молчал. Его поразили слова Тина. Тот как будто высказал всё то, что его самого мучило, не отпуская ни днем, ни ночью, тревожило и пугало, но в чём он даже самому себе так боялся сознаться. А этот грубый, простоватый и задиристый драк взял, да и так, запросто, прямо-таки, в двух словах, объяснил всё! И как только он сумел уловить это? Насколько же проницателен, оказывается, этот, на первый взгляд, совсем недалёкий ум.
– Ты очень мудрый, Рарака, – после некоторой паузы произнёс Лин. – Я восхищаюсь твоей проницательностью, но хочу немного разочаровать тебя: я не смогу разрешить твои сомнения, потому что и сам ничего не знаю. Однако хочу заметить тебе, что такой ум, как у тебя, был бы весьма полезен наместнику и совершенно бесценен для начальника службы безопасности, если ты, конечно же, сможешь обуздать свою страсть к пустым дракам и пустишь эту энергию на более разумное дело.
– Ну, хватит меня отчитывать! – огрызнулся драк. – Займись лучше собой, если собираешься приступить к работе. И, кстати, расскажи-ка мне поподробнее, что же там, всё-таки, произошло? Я имею в виду и мастерскую, и тот инцидент на вашей экскурсии.
И Линан принялся рассказывать драку о своих злоключениях, так как сам уже давно чувствовал, что ему просто необходимо с кем-нибудь поговорить обо всём.
Глава 3
Несмотря на слабость и головокружение, Линан Дос решил приступить к работе.
Всё шло довольно неплохо, если не считать неприятного ощущения, которое вызывало в нём то самое место в мастерской, где так нелепо скончалось несчастное существо.
Да ещё слуги!.. Они просто раздражали Доса! Это раздражение начинало превращаться в паранойю. Ему всё время мерещилось, что вот-вот кто-то из них бросится на него. И он решил поделиться своими страхами с Раракой, совершенно не рассчитывая на его понимание. (Разве солдафон способен понять ранимую душу художника?) Но, как ни странно, драк отнёсся к его страхам очень серьезно.
– Я понимаю тебя, – задумчиво произнёс он в ответ. – У нас в корпусе однажды произошёл несчастный случай: от работающего винта в воздуховоде оторвалась лопасть и убила моего приятеля, который в тот момент проходил мимо. Так я потом не мог себя заставить и близко подойти к этому винту. Всё знал, и что винт давно заменили новым, и что случайно никто не умирает, и что опасности больше нет, но, тем не менее, так и ходил в обход всё время, пока там находился. А ты – творец! Тебе, наверное, ещё хуже, чем мне тогда было. Вы же, говорят, чувствительнее нас. Не переживай – я всё улажу.
И он действительно всё уладил. Все слуги, обслуживающие Доса, были заменены роботам, а на том самом злополучном месте соорудили фонтан, вода которого, по замыслу Рараки, должна была смыть всё негативное влияние этого места.
Линан успокоился и принялся творить. Сотворив панно для главного зала, он приступил к декору лестничных пролётов, но почему-то переключился на фасад и так увлёкся, что переделал весь внешний облик дворца.
Вообще, работалось ему хорошо. Он и сам не мог понять, почему так происходило. Поначалу, было, он решил, что причина тому – отличный виброшлем, который выделил ему для работы наместник, но после того как, увлёкшись, он изменил кривизну арки главного входа, даже не заметив, что забыл надеть шлем, ему пришлось призадуматься. Такое положение дел просто ставило его в тупик.
Нет. Он, конечно, знал, что признанные мастера работают без каких-либо приспособлений, но ему никогда не доводилось слышать о том, чтобы кто-то из молодых творцов (таких, как он), мог бы работать на таком высоком уровне. Откровенно говоря, он просто не мог понять: хорошо это или плохо? И до тех пор, пока ему не удастся это понять, решил никому о произошедшем не говорить (так, на всякий случай). А сам, в тайне, принялся вновь и вновь пытаться повторить этот фокус, правда, выходило плохо, а точнее, не выходило совсем.
– Ты поправляешься, на удивление, быстро, – холодно улыбаясь, говорил ему наместник, прихлебывая сол за ужином, на который Лин получил персональное приглашение, – и я очень рад этому. Скажу честно: я был весьма обеспокоен твоим недомоганием и считаю себя виновником произошедшего, так как всё случилось в моём дворце. Но, хвала богам, всё в порядке. Хотя это весьма странно. Я говорил с врачом, который осматривал тебя, и его диагноз заставил меня немало поволноваться. Ты очень силён, раз смог преодолеть свой недуг так быстро. Я бы даже сказал, неслыханно силён!
– Спасибо, Вы очень добры, Ваша светлость, – сдержано произнёс Дос.
Наместник молчал, внимательно изучая сидящего напротив творца. Казалось, он что-то обдумывал, не зная, как ему поступить. Будто бы нечто важное так и вертелось у него на языке, но он никак не мог решиться сказать это. Наконец, он не выдержал.
– Тебе не говорили, что тот негодяй, посмевший так напугать тебя своей кончиной, принадлежал к расе зиротов?
– Нет, а кто такие зироты?
Наместник соединил ладони у подбородка и начал нервно постукивать пальцами, не переставая пристально смотреть на Доса. Выдержав небольшую паузу, он ответил.
– Зироты – это раса с планеты Зир. Ходят слухи, что они живут вечно, хотя у этой вечности есть один маленький секрет: если рядом с умирающим зиротом окажется хотя бы одно живое существо, то он способен глазами выпить его жизнь, ну а если зирот сумеет прикоснуться к нему, то оно упадёт замертво, не успев сделать и вздоха.
Линан был потрясён! Он долго приходил в себя от полученной информации.
– Так Вы хотите сказать, – с трудом произнес он, – что я должен был умереть вместо него?