Соучастник
Шрифт:
– Бл*дь, Слоан, ты выворачиваешь меня наизнанку, - бормочет он, снова облизывая мои губы, пробуя на вкус.
Не знаю, хорошо это или плохо, но, судя по размеру его стояка, предполагаю, что хорошо. Надеюсь. Он заносит меня в апартаменты, захлопывая за собой дверь. Я не замечаю ничего вокруг. Карие глаза, изучающие мои, заглядывающие глубоко внутрь меня, - единственное, что я вижу. Мы переходим из главной комнаты в другую, поменьше, - спальню, - и Зет бросает меня на кровать. Мы отчаянно цепляемся за одежду друг друга. Это - наше совместное отчаянное желание видеть, чувствовать, пробовать
Это, конечно, длится недолго. Он отрывается от меня и срывает с себя джинсы, отбрасывая их с мрачным, соблазнительным выражением лица. Мучительно красивый мужчина, стоящий передо мной, обнаженный, обхватывает мою лодыжку, поднимает ногу и целует меня в свод стопы.
– Подожди здесь, - говорит он мне.
И исчезает за дверью.
Я знаю, куда он направляется. Знаю, с чем он вернется. Кровь бурлит в венах, зажигая меня. Он оставил меня в лифчике и трусиках, но я не хочу снимать их сама. Я хочу, чтобы он снял их с меня так же, как и все остальное: грубо. Он ушел ненадолго, чтобы я смогла выровнять дыхание. Моя грудь все еще вздымается, когда Зет снова появляется в дверном проеме с черной сумкой, крепко зажатой в одной руке.
– Слезь с кровати. Встань на четвереньки, - приказывает он.
Я подчиняюсь ему, мое тело покалывает от предвкушения. Я хочу отсосать у него. Облизать его, укусить и завладеть каждым сантиметром его тела. Зет ставит сумку на край кровати и роется в ней, совершенно не обращая внимания, насколько он совершенен. Его тело - безупречная симметрия, мышцы подтянуты и сплетены вместе, плечи, ноги, ягодицы, спина - каждая его часть мастерски собрана воедино. Как человек, который много лет изучал анатомию человека, могу с уверенностью сказать, что Зет - обладатель самого совершенного тела, которое я когда-либо видела.
Когда он поворачивается ко мне лицом, его член все еще твердый и эрегированный, в руке он держит кусок материи.
– Закрой глаза, - говорит он.
Меня расстраивает, что я должна отвести от него взгляд, но я подчиняюсь. Как только я закрываю глаза, Зет проводит материалом по моей щеке, по изгибу шеи. По груди. Ткань чувственно грубая, нити задевают кожу. Я начинаю дрожать, когда Зет нежно проводит ею по моим губам. Приоткрываю рот, почти умоляя его сделать то, что он, как мне кажется, собирается сделать. Засунуть материал мне в рот. Но он этого не делает. Вместо этого он завязывает мне глаза, так туго, что ничего не вижу. Я чувствую, как он отходит от меня.
Когда он возвращается, то поступает именно так, как я и ожидала. Он снимает с меня нижнее белье, причем не слишком нежно. Сначала хватает за бретельки моего бюстгальтера и проводит чем-то холодным и твердым по моей коже. Что-то острое. Бретельки отлетают, когда он перерезает их по одной. Затем трусики. Он хватает ткань на левом бедре и разрезает ее, затем на правом, отрывая от тела.
– Боль - странная штука, Слоан, - тихо говорит он.
– Люди имеют совершенно неправильное представление о ней. С самого рождения детей опекают и панически боятся, когда
– Это метод выживания, - шепчу я.
Зет подходит ближе - я чувствую, что он стоит передо мной. Все, что мне нужно сделать, - это протянуть руку и коснуться его, но я знаю, что не должна этого делать. Это не моя роль.
– Верно, - говорит Зет.
– Но это не значит, что мы должны бояться этого. Мы должны принять ее. Наслаждаться ею. Знать пределы нашей боли и понимать, что мы можем вытерпеть.
– Что-то твердое прижимается к моей щеке, и мои руки, упирающиеся в ковер, автоматически сжимаются в кулаки.
– Я знаю, что ты можешь вытерпеть, Слоан. Я говорил тебе об этом раньше, и ты поверила мне. Доверяешь ли ты мне сейчас?
– Да. Я доверяю тебе.
Мои губы начинает покалывать, когда он целует меня. Нежный, легкий, едва ощутимый поцелуй, от которого внизу живота поднимается тепло.
– Спасибо, Слоан, - шепчет он.
– Сейчас я сделаю тебе больно, но обещаю, тебе понравится.
Обещание Зета - не пустой звук. Если он обещает, что мне понравится, то мне совершенно не о чем беспокоиться, но я все равно нервничаю. Я слышу, как он двигается вокруг меня, вышагивает, словно наблюдает за мной со всех сторон, пытаясь решить, с чего начать. Он не заставляет меня долго ждать.
Что-то острое прослеживает изгиб моего позвоночника, начиная с основания шеи и медленно спускаясь вниз, пока не достигает изгиба моей задницы. Понятия не имею, что это. Не холодное, значит, скорее всего, не металл. Не острое, значит, не нож.
– Вы оцениваете уровень боли в больнице, верно?
– шепчет Зет, его голос хриплый от вожделения.
– Да.
– Расскажи, как это работает.
– Мы… мы просим пациента сказать, насколько сильную боль он испытывает… по шкале от одного до десяти.
– И вам это помогает?
Зет проводит тем, что у него в руке, по моим плечам, и я чувствую, как этот предмет прижимается ко мне еще больше. Что-то длинное и тонкое, твердое и теплое.
– Да, это… помогает нам оценить, насколько сильное обезболивающее необходимо. Говорит нам о серьезности проблемы.
Давление от игрушки Зета исчезает.
– Сегодня мы будем использовать твою систему, Слоан. Когда я спрошу, ты назовешь мне цифру.
– Хорошо.
Почему-то меня это немного успокаивает. Наверное, так не должно быть, но так и есть.
Я немного расслабилась, когда резкая боль впивается в плоть моих ягодиц. Больше от неожиданности, чем от боли. Я вскрикиваю, чуть не подпрыгивая со своего места.
– Не двигайся, злая девочка, - говорит мне Зет.
– От одного до десяти. Сколько? Подумай хорошенько.
Мне требуется секунда, чтобы ответить.
– Три, - говорю я.
– На троечку.
Я больше не чувствую жжения от удара, так что не могу оценить выше. Зет поймет, что я лгу, чтобы заставить его быть снисходительнее ко мне, но, думаю, это произведет совершенно обратный эффект.