Соучастники
Шрифт:
— Дерьмо, — повторил Монтес.
— Гангста Бу и «Грязный юг».
— Тоже дерьмо. А я думал, ты только спортивные гимны слушаешь или речовки.
— Ра Дигга, — продолжила Келли.
— Ра Дигга?..
— Раньше она выступала с Баста Раймз.
— Да, я ее знаю. Они все ничего дамочки, особенно Лил Ким. Так ругается! — Он увидел два бокала на кофейном столике, немного коктейля, оставшегося в графине, и спросил: — У тебя кто-то был?
— Фрэнк Делса.
Монтес с притворным интересом осмотрел комнату.
— Его здесь сейчас нет, верно?
— Он ушел несколько часов назад.
— Ты его угощала.
— Ты тоже хочешь выпить?
— Зачем он сюда явился, повесить на тебя «жучка»? Прямо на твои симпатичные брючки?
Келли, надевшая брюки карго и черный кашемировый свитер, заявила:
— А мне казалось, что ты носишь только костюмы.
— Я теперь свободен. — Он тоже был в брюках карго, майке, спортивном свитере с капюшоном. Кашемировое пальто он снял и повесил на стул. — Мы оба в одном стиле, — усмехнулся он, задирая штанины. — У меня штанишки фирмы «Дизель».
Келли тоже задрала штанины до щиколоток:
— Мои от Кэтрин Маландрино, стоят шестьсот семьдесят пять. Но твои тоже ничего.
Монтес снова одобрительно ухмыльнулся и плюхнулся на диван, где чуть не утонул в подушках. Несмотря на то что Келли уже выпила два бокала, она была не прочь налить себе третий.
— И что тот мужик у тебя выспрашивал?
— Все то же старье, — почему я сказала им, что я Хлоя. — Она вылила из графина остатки коктейля и предложила Монтесу. — Это мой бокал, а не копа.
— Я не пью ничего похожего на лекарства, — отказался Монтес. — Итак, он желал выяснить, почему ты сказала им, что ты — Хлоя. Что же ты ему ответила?
— Что ты меня запугал.
— Подожди-ка.
— Что мы должны действовать сообща, а не то мне башку прострелят.
— Ты со мной играешь.
— Что же, по-твоему, я должна была им сказать? Ты меня заставил. А иначе отчего бы я на это пошла? Они не дураки. Но твои показания расходятся с моими, а значит, мы оба на крючке.
Монтес откинулся на подушке, уставился на нее и начал допытываться:
— Что еще ты ему наболтала?
— Он уже почти докопался до сути. Что бы там ни причиталось Хлое, ты хочешь, чтобы я взяла ее наследство и передала тебе.
Похоже, Монтес обдумывал, что делать.
— Но я же не знаю, что там лежит в банке, верно? — обратилась к нему Келли. — Сейчас поделюсь с тобой догадкой — по-моему, там сертификат акций. Ну как, горячо?
— Ты сказала ему, где он находится?
— В депозитной ячейке банка, но я и понятия не имею, какого банка.
— Ты ему и об этом проговорилась?
— Но ведь ячейка на твое имя, да? В чем проблема?
Она встала, взяла в руки графин и свой бокал и отправилась на кухню.
— Хочешь пива?
— Да, «Хеннесси», и побольше.
Келли поставила графин на стойку и допила последний «Александер». Надо бы смешать еще. Она достала бутылку коньяка и зауженную кверху рюмку. Из кухни ей был виден Монтес, развалившийся на диване.
— Почему бы тебе не принести Хлоино наследство? Мы бы вместе на него посмотрели.
Монтес рывком поднялся с дивана и двинулся к стойке.
— Послушай, ему известно, что у тебя кое-что есть в депозитной ячейке, — проговорила она. — Ну и в чем проблема? Иди и возьми все. Быть может, ему удастся выследить тебя в банке, и он явится туда, когда ты вскроешь ячейку. Опять-таки ну и что? То, что там лежит, на имя Хлои. Не ты клал туда бумаги, но тебе велели забрать их после смерти старика. Вот ты их и забираешь. Если никто не станет следить за тобой, ты спокойно выйдешь оттуда. А если Фрэнк Делса будет стоять в банке, ты отдашь ему все, что забрал. Ты не получишь свою награду, но и не загремишь в тюрягу. От тебя зависит, как пройдет операция, — добавила Келли, наливая Монтесу пиво в большую кружку. — Кстати, Челюсти, у тебя так было всегда, верно?
Монтес, стоявший у стойки, пристально поглядел на нее.
Аверн Кон был дома и смотрел по телевизору у себя в кабинете, как Джей Линоу расспрашивает прохожих на улицах Лос-Анджелеса, знают ли они, кто похоронен в могиле Гранта. Один придурок предположил: «Кэри Грант?» — и громко расхохотался. «Да, точно, Кэри Грант», — подтвердил Джей Линоу, а придурок удивился: «Надо же! Я просто сказал наугад и попал в точку».
Неужели он издевается над Линоу? Аверн решил, что нет. Малый — настоящий придурок.
Его мобильный телефон затренькал на столе рядом с темно-красным кожаным креслом.
Звонил Монтес:
— Я в машине и еду к вам. Сейчас я на 75-й, проезжаю Хамтрамк.
— По какому телефону ты звонишь?
— По своему.
— Перезвони мне из автомата, — велел Аверн и положил мобильник на стол.
Монтеса он бы не назвал придурком. Как-никак тот окончил школу и получил аттестат, — не так уж плохо для бывшего уличного головореза. Если спросить Монтеса, кто похоронен в могиле Гранта, тот воскликнет: «Ну как же — могила Гранта!» — и даст себе время на раздумья, не издеваются ли над ним. У Монтеса другая слабость — он слишком самоуверен и не придает значения мелочам, способным загнать его в тупик. Ллойд охарактеризовал его так: «Он все знает заранее и потому никого не слушает. Ему ничего не втолкуешь».
Десять лет назад Аверн был готов защищать его в суде по делу о разбойном нападении при отягчающих обстоятельствах и собирался подать встречный иск против копов, избивших Монтеса. Но тот выбрал другого адвоката — Тони Парадизо. А Тони и его сын — засранец — хватались за любое дело, если можно было подать в суд на полицию. Аверн постарался вычеркнуть Монтеса из памяти. Но потом, совсем недавно, они с Ллойдом травили байки о знакомых им обоим тупых преступниках, и Ллойд принялся перечислять выходки Монтеса, работавшего на Тони Парадизо. Ллойд сказал, что сейчас Монтес изо всех сил пытается играть роль «домашнего ниггера», чтобы старик включил его в число наследников. Аверн ответил, что, быть может, сумеет помочь парню, и начал захаживать к «Рэнди» на Ларнед. По словам Ллойда, это было любимое место Монтеса, — тот обожал глазеть на красоток, которые туда заходили.