СОУН
Шрифт:
– Они не могут размножаться, – прошептал он ей на ухо и слегка обнял её. – Это тоже генетически запрограммировано. Так что им очень не повезло. Она почувствовала, как он нежно начал целовать её шею, плечи…. Сердце её забилось так сильно, что, казалось, ещё чуть-чуть, и оно просто выскочит из груди. В голове у неё пронеслось: «Как же так? Мне нельзя этого делать!». Но потом внутренний голос спокойно ответил: «Да гори оно всё огнём! Сегодня я имею право на счастье, а там – будь, что будет!». И она ответила на его поцелуй со всей страстью, на которую только была способна: ведь она так давно этого ждала! И, как позже выяснилось, ожидание оказалось
Глава 3
– С добрым утром, дорогая! – ласково прошептал Луи и поцеловал её. – Я сварил кофе. Хочешь? Кстати, у тебя отличный кофе!
– Это мне вчера Виктория подарила, – сонным голосом ответила она, потирая глаза.
Луи принёс ей чашку, и сам уселся на край постели, попивая ароматный свежесваренный напиток. Он был уже одет и причёсан.
– Ты уже уходишь? – спросила она, поудобнее устраиваясь в постели.
– Да. Мне нужно бежать. Я же теперь работаю. Ты не забыла, что мы вчера праздновали, кроме твоего дня рождения?
– Да, я помню. Кажется, ты получил место в какой-то рекламной фирме?
– В рекламном отделе СОУНа! А это далеко не ерунда!
– А что такое СОУН? – спросила она, отпив немного кофе.
– Социальная Организация Универсальных Новинок, – пояснил Луи, – одна из крупнейших компаний, существующих на сегодняшний день на этой планете, если не самая крупная.
– А как же тебе удалось туда попасть?
– Я выиграл, объявленный ими конкурс и, признаюсь, это было совсем непросто.
– Постой, – внезапно вспомнила она вчерашний разговор, – а это, случайно, не та компания, в которой не так давно погиб директор или хозяин, не знаю точно.
– Она самая. Их шеф застрелился в своём кабинете несколько дней назад, причём, застрелился из старинного револьвера и, почему-то, серебряной пулей. Правда, некоторые считают, что в этом самоубийстве ему мог кто-нибудь и помочь. Но полно об этом! Я не хочу начинать такой прекрасный день с разговоров о покойниках! Мне пора. Я уже убегаю! Встретимся вечером?
– Если хочешь.
– Разумеется, хочу! Ещё и как хочу! – воскликнул он и крепко поцеловал её. – А разве ты не хочешь?
– Я тоже очень хочу, – ответила она, потупив глаза.
– Я позвоню! – выкрикнул он на бегу и скрылся за дверью.
«Как странно, – подумала она, – он побежал на работу в СОУН, а у меня сегодня в полдень предстоит встреча с адвокатом покойного директора этого самого СОУНа! Как всё переплетено! Как взаимосвязано! И что, всё-таки, нужно от меня этому адвокату? Ума не приложу! Но идти, всё равно, нужно. Может быть, он меня к себе в офис на работу возьмёт? А голова-то как болит! Да, по-моему, вчера я намного перебрала коктейлей, а тут ещё это шампанское Луи… И зачем я, вообще, связалась с этим мальчишкой? Он же ещё почти совсем ребёнок! А почему, собственно, нет? Насколько я успела заметить, никакой он не ребёнок, да и кому какое дело? Это моя жизнь, и я могу с ней делать, что хочу и когда хочу! Кроме того, это не я с ним связывалась, а он со мной, так что моя совесть чиста!».
Так, погружённая в свои мысли, она допила кофе, после чего встала и отправилась приводить себя в порядок, как внешне, так и внутренне, с тем, чтобы предстать перед адвокатом во всей своей красе, иначе процесс получения потенциальной работы может сильно осложниться.
Контора Натана Гольда находилась на другом конце Солсити, в одном из самых престижных районов города, и добираться туда на метро нужно было не менее двух часов с доброй дюжиной пересадок, как на подземные, так и на надземные монорельсовые поезда.
Утро выдалось ясным и солнечным, хотя и довольно прохладным, а сырой после вчерашнего дождя ветер пробирал до костей. Она ехала в битком набитых вагонах и, несмотря на всю эту суету и неразбериху, наслаждалась неповторимым и ни с чем не сравнимым духом метро, напоминающим некую виртуальную матрицу, то тут, то там отдельными каналами сообщающуюся с обычным миром людей.
И странное чувство, почему-то вдруг, овладело ею: ей показалось, что она в последний раз в своей жизни видит эти вагоны. Чувству этому не было никакого логического объяснения, но она то и дело ловила себя на том, что мысленно прощается с ними, стремясь запечатлеть в памяти каждую мелочь, каждую, казалось бы, незначительную деталь такого странного, но, вместе с тем, такого привычного мира.
И чем больше она вглядывалась в него, пытаясь запомнить и, наверное, постичь его, тем более удивительным и чуждым он ей казался, а в сердце росло предчувствие того, что эта поездка станет для неё судьбоносной, как будто само Провидение толкало её вперёд, а она лишь слепо выполняла его непреклонную волю.
Офис господина Гольда располагался в новом здании, фасад которого украшали многочисленные рекламные вывески. Она вошла в фойе и оказалась в небольшом пустынном помещении с бронированной дверью лифта единственным предметом обстановки которого являлся небольшой диван, стоявший напротив экрана с неестественно улыбающейся виртуальной секретаршей в ядовито-розовом костюме.
– Доброе утро! – произнесла секретарша. – Что вам угодно?
– Меня зовут Мира Памела Лайт, – ответила она, – мне назначена встреча с господином Натаном Гольдом.
– Минуточку, – ответила виртуальная девица и быстренько пролистала сообщения.
– Да, вы правы, – вновь обратилась она к Мире, – господин Гольд действительно ждёт вас. Будьте любезны, подойдите на секунду к идентификатору для установления личности.
Мира послушно подставила лицо к экрану идентификатора.
– Благодарю вас, – улыбнулась девушка на экране, – проходите в лифт. Вам нужен четыреста семьдесят третий этаж.
На указанном этаже Миру ждал настоящий сюрприз. Выйдя из лифта, она очутилась в длинном, плохо освещённом коридоре, в конце которого ярким световым пятном светился дверной проём, на свет она и пошла. Как выяснилось, свет исходил из большого овального кабинета, отделанного светло-коричневым пластиком, имитирующим деревянные панели. Посреди кабинета стоял массивный овальный стол, по всей видимости, из натурального дерева. За столом сидел сам господин Гольд, которого Мира сразу же узнала, а кроме него у стола сидели ещё четверо мужчин и одна женщина, явно убеждённая в исключительности и абсолютности собственной красоты.