Совершенство – подводный остров
Шрифт:
– Я тоже помню пустырь, который находится рядом с новым городским микрорайоном. Например, не забыл стежку в зарослях тальника и ольхи. Она и привела нас в другой мир. Но порой мне кажется, что ничего подобного и не происходило. А если и случилось, то не со мной.
– Но я думаю, что всё это пройдёт, и мы переберёмся из этого мира в тот, который нам нужен. Я говорю о нашем пустыре в одном из спальных районов Москвы.
Профессор Таволгин не спорил с Алексеем. Он тут же начал говорить о том, что за несколько дней путешествия на «Дриаде», как ему казалось,
Благо, что Виктор Захарович осознавал, что явился сюда, на морской лайнер, совсем из другого мира. Но тут же попал под влияние Земли – 42. Она его начала зомбировать и теперь заставляет забыть то, что истинно, а не придумано, не вымышлено.
Но Таволгин не забыл о Маргарите и заверил Алексея, что она, непременно, находится на «Дриаде». Скорей всего, она сама найдёт их. Ведь ей тоже трудно освоится здесь сразу, осознать, что происходит вокруг.
В плавающем сознании
Не только у Таволгина, но и у Сафарова имелись большие пробелы в памяти. Но зато Виктор Захарович до мельчайших подробностей помнил то, чего с ним никогда не происходило. Ведь оба, всё же, осознавали, что на Земле-42 они – пришельцы.
Но здесь они находились в каком-то странном, можно сказать, плавающем сознании. Какие-то отрывки из прожитого всплывали в их памяти размытыми фрагментами. Да и нельзя было поручиться за то, что они вспоминают что-то реальное из собственной жизни.
– Я почти абсолютно ничего о себе не помню, – признался Алексей, – иногда меня это пугает. Но я уже успел прочитать на судне в одном из популярных журналов, что такое амнезия. Потеря памяти, утраченная личность…
– Всё гораздо проще и сложней, чем ты думаешь, – успокоил, возможно, и обнадёжил его Таволгин. – Ведь кое-что ты не забыл… Это не так мало.
– Что именно я не забыл?
– Ну, например, стёжку в зарослях ольхи. Ещё в твоей, так сказать, памяти, сохранилось и то, что ты, якобы, рабочий одного из московских заводов, газосварщик.
– Почему «якобы»? Я ещё и электросварщик. Знаком и с токарным делом. Не понаслышке. Приходилось и по этой специальности трудиться.
– Но ведь, кроме этого, ты почти ничего о себе не можешь вспомнить. Ничтожно мало. Но с другой стороны – и много. Согласись. Именно эту, наверное, полезную информацию сохранил твой мозг. Так и было задумано…
– Кем?
Таволгин пожал плечами. Но этот жест, ни в коем случае, не выражал недоумения. Скорей всего новоиспечённому профессору было известно нечто такое, о чём не дано знать Сафарову.
Учёный положил ему руку на плечо и доверительно сказал:
– Давай так. Сейчас спустимся в твою каюту, и кое-что я тебе расскажу. Я поведаю тебе о том, кто я теперь. Мне кажется, ты должен об этом знать.
–
– Если она навестит тебя, то мы можем изменить тему нашей беседы. Кто она и откуда?
– Пока не знаю. Ей лет двадцать пять, не более. Почему-то, без всяких приглашений, она заходит ко мне в гости. Красива, конечно. Но бесцеремонна. У меня такое ощущение, что я давно с ней знаком.
– Может быть, она и есть Рита?
– Не знаю. Может быть, она похожа на неё. Я почти не помню, как выглядела Щеглова. Но иной раз мне кажется, что я давно знаком с этой девушкой. Правда, она практически ничего о себе не рассказывает. Такая же потеря памяти, как и у меня. Но какие-то данные есть. Не всё убедительно…
– Что тебя удивляет?
– Очень многое. Мы с Маргаритой там, в Москве, соседи. Двери наших квартир рядом. Но она скромна. Даже стесняется зайти ко мне в гости. Но эта… совсем другая девица, какая-то, более раскрепощённая, что ли.
– В этом мире все мы, наверняка, не совсем похожи на себя предыдущих. Её характер мог резко измениться.
– Наверное, и я в чём-то тоже изменился. Сомнения меня одолевает, но, всё-таки, наверное, это не Щеглова.
– Не беги, Алексей, как говорится, впереди паровоза, – предупредил его Таволгин.– Это, наверняка, наша Маргарита. Не торопись и не пытайся сразу всё вспомнить. Чревато последствиями. Но я чувствую, что приходит время для того, чтобы мне, тебе и ей кое-что узнать о себе… Но только самую малость. Курочка по зёрнышку клюёт. Думаю, скоро что-то прояснится.
– Понятно, что всё должно уложиться в нашем сознании. Я же вам говорю, Виктор Захарович, что точно не помню, как выглядит Маргарита. Может быть, вы узнаете её.
– Возможно.
Таволгин внимательно и с некоторым сочувствием посмотрел на молодого человека.
Они спустились вниз, в уютную каюту Сафарова. Вероятно, его бесцеремонная соседка прогуливалась по палубе. Любовалась морским пейзажем. В противном случае, любопытство привело бы девушку сюда.
Собеседники, которые не только что познакомились, а гораздо раньше там, на пустыре, не сговариваясь, сели в кресла, стоящие у небольшого журнального столика. Почти рядом с иллюминатором. Ведь, по большому счёту, они и там были едва знакомы. Но теперь им обоим ничего не оставалось делать, как доверять друг другу.
– Этот круиз, уважаемый Алексей, к сожалению, и для меня является загадкой, непостижимый тайной, – признался Таволгин. – Я совершенно не помню, как и почему попал на теплоход «Дриада».
– Когда мы оказались в этом мире, на Земле-42, – пояснил Сафаров, – то сначала попали в какую-то странную пещеру, потом пошли по тропинке… В общем, непонятным образом, очутились на палубе «Дриады». А ведь мы находимся на теплоходе уже несколько дней.
– Надеюсь, что наша память не сразу, но придёт в норму. Но, всё-таки, что мы здесь делаем? Почему мы вдруг оказались на этом судне?