Совет знаменосцев
Шрифт:
— И пусть они пойдут впереди колонны, — поддержал его сосед, — ведь молодежь всегда должна быть впереди.
И тут в разговор вмешался товарищ Лобов — руководитель большевиков завода Розенкранц.
— Верно, — сказал он, — молодежь — наше будущее. Пусть мальчики идут впереди колонны. Но им нужно свое красное знамя.
Все согласились с товарищем Лобовым, а товарищу Синайскому поручили обсудить с самими мальчиками, какую надпись сделать на первом детском революционном знамени.
Самое бойкое место на заводе — кузнечный цех. Здесь чаще всего можно встретить мальчиков — учеников и подмастерьев. Они то и дело прибегают
Товарищ Синайский пришел в кузнечный цех, подозвал мальчиков и рассказал им про знамя. Мальчики встретили известие о знамени дружным «ура». Они были готовы немедленно идти заказывать знамя. Но товарищ Синайский сказал:
— Подождите. Надо решить, что мы напишем на знамени.
— Долой эксплуататоров! — выпалил подручный кузнеца в длинном кожаном фартуке. — Обязательно надо написать «Долой эксплуататоров».
Все согласились с подручным, но решили, что одного «долой» мало. На настоящем знамени должно быть еще «да здравствует». А что должно здравствовать?
— Социализм! — сказали все в один голос.
— Правильно! — сказал товарищ Синайский и прочитал вслух коллективно сочиненную надпись для знамени: — «Долой эксплуататоров! Да здравствует социализм!»
Он произнес эти слова и тут же почесал затылок. Надпись получилась правильная, но в ней не было ничего детского, а знамя-то было знаменем мальчиков. Чего-то здесь не хватало.
Все задумались. В цехе стало тихо. Только было слышно, как гулко вздыхали кузнечные мехи. Казалось, им тоже было нелегко придумать хорошую «детскую» надпись на знамени.
Одна голова хороша, две — лучше, а десять — совсем хорошо. Не прошло и нескольких минут, как невысокий паренек, ученик слесаря, воскликнул:
— Придумал!
— Говори!
И паренек громким голосом по складам прочитал надпись для знамени:
— «Долой эксплуататоров! Да здравствует детский социализм!»
Никто из собравшихся не представлял себе, что означает «детский социализм», да такого понятия и в природе-то нет, но в этот момент надпись всем очень понравилась. И под общее одобрение было решено сделать на знамени именно такую надпись.
Заказ отнесли в знаменную мастерскую. Там выбрали материал для знамени — вишневый шелк, форму знамени — с двумя треугольниками на конце. Но когда мастер разметил полотнище, то оказалось, что остается свободное место. И трое ребят, которым было поручено заказать знамя, на свою ответственность сделали небольшую приписку — «мальчики завода Розенкранц».
Наконец знамя было готово, и его торжественно принесли в кузнечный цех для обозрения. Оно было вишнево-алым, совсем такое, как пламя кузнечного горна. По краям — золотое шитье. С левой стороны красовалась вышитая яблоневая ветка с белыми цветами. А через шелковое поле шла надпись, вышитая золотыми нитками: «Долой эксплуататоров! Да здравствует детский социализм! Мальчики завода Розенкранц».
Ребята окружили знамя плотным кольцом, Каждому хотелось подержаться рукой за древко, погладить гладкий прохладный шелк. Никогда еще мальчики завода Розенкранц не чувствовали себя такими счастливыми.
Настал день первомайской демонстрации.
Из ворот завода Розенкранц вышла колонна. Впереди, как было задумано, шли мальчики. Один из них нес знамя. Он принял его из рук товарища Лобова. И, крепко сжав руками древко, поднял высоко над колонной. Ветер с Невы в первый раз коснулся знамени, и оно ожило, затрепетало, захлопало. Знамя раздувало, как парус. А тяжелые золотые кисти медленно раскачивались, как маятники.
За первым знаменем двинулись остальные. И казалось, что колонна движется по городу, как огромный корабль под алыми парусами. Чем крепче ветер, тем стремительнее плывет корабль.
Над городом впервые в открытую звучали песни, которые много лет народ пел тайком, вполголоса. Люди выкликали вслух революционные лозунги. Был праздник народа, дышавшего ветром свободы.
Знамя было тяжелым. Но юный знаменосец не хотел уступать его товарищу. Он шел и на ходу привставал на цыпочки, чтобы весь свободный Питер видел его родное знамя, чтобы люди знали — мальчики тоже в рядах демонстрантов, мальчики завода Розенкранц за революцию и против царя, за социализм и против эксплуататоров.
Так по Петрограду двигалось первое детское революционное знамя, предок всех пионерских знамен. И на его тяжелом вишневом шелку золотом сиял лозунг, придуманный юными сынами революции — мальчиками завода Розенкранц.
Сторож вынул изо рта погасшую трубку и выбил ее о ступеньку. На белом снегу выросла маленькая щепотка пепла. Потом он откинул правую полу караульного тулупа и достал звенящую связку ключей. Он выбрал нужный ключ, вставил его в скважину и повернул два раза слева направо. Замок щелкнул. Дверь, примерзшая за ночь к порожку, со скрипом отворилась. Как вихрь летел Володя по темной лестнице. Ступеньки вылетали у него из-под ног, как зубцы вращающейся шестеренки. Второй этаж…
Володя подбежал к пионерской комнате и изо всех сил дернул за ручку. Дверь не поддалась, она была закрыта.
«При чем здесь пионерская комната, — подумал Володя, — ведь я оставил знамя в классе. Сбегаю на третий этаж!»
Володя шмыгнул в коридор и вошел в первый класс. Включил свет. Нет знамени. Позабыв повернуть выключатель, Володя кинулся дальше.
Нет!
Нет!
Нет!
Ни в одном классе третьего этажа знамени нет. Но еще остается четвертый этаж. И снова ступеньки — зубцы шестеренки — вылетают у него из-под ног.
Товарищ!
Друг!
Где твое знамя?
На четвертом этаже знамени не оказалось. Напрасно Володя Бубенец по нескольку раз забегал в один и тот же класс. Напрасно заглядывал в шкафы. Шарил под партами.
Знамени нигде не было.
ГЛАВА ВТОРАЯ