Советистан. Одиссея по Центральной Азии: Туркмени- стан, Казахстан, Таджикистан, Киргизстан и Узбекистан глазами норвежского антрополога
Шрифт:
Несколько дней подряд прошли в трясущемся джипе, мчавшемся по едва различимым, неровным следам на песке, через плоскую равнину с ее неизменным пейзажем. Вот это и есть настоящий Туркменистан. Более половины туркменов, составляющих население небольших поселков и деревень, окруженных пустыней, живут практически впроголодь. Должно быть, все эти мраморные белые здания, сверкающие машины и ухоженные жители Ашхабада бедным крестьянам представляются как Диснейленд, как мираж.
По уровню безработицы Туркменистана нет никакой статистики. В последний раз подобные данные по этой стране упоминались в 2004 г., в Книге фактов ЦРУ, и на тот момент она составляла примерно 60 %. В том
Большинство туркменских крестьян, таких как семьи Цветка Персика и Огульнар, существуют на доход, который получают от своей земли, верблюдов и коз, не принимая участия в разделе прибыли от газовой экономики. Эти бедные крестьяне обособленно живут и умирают в своих деревнях, будучи полностью отрезанными от современной жизни страны, которая вращается вокруг городской жизни, газовых электростанций и мраморных дворцов политической элиты.
Однако же наиболее теплый прием мне оказали именно здесь, среди этих бедных людей, имущество которых насчитывалось несколькими горшками да парочкой верблюдов и стадом коз. Должно быть, местное население жило так же уединенно и в советские времена, потому что, даже несмотря на несколько поколений русской гегемонии и социалистических школ, почти никто здесь не понимал ни слова по-русски. Где бы я ни находилась, даже несмотря на отсутствие общего языка, меня везде принимали как родную дочь. Улыбаясь, махали мне из юрт и простых глинобитных хижин, а потом делились тем немногим, что было в наличии: чашкой чая, миской ферментированного верблюжьего молока, куском черствого хлеба.
Но большую часть времени мне все же пришлось провести на переднем сиденье, за закрытыми дверями «ланд-крузера», выделенного турагентством. Пустыня оказалась безлюдным местом. Мы могли ехать по нескольку часов, а иногда и целый день, без единой остановки, никого не встретив по пути. Каждое утро было похоже на предыдущее, дни сливались воедино. Однообразие нарушалась только откормленными песчанками, которые с озорным видом пересекали хрупкие границы колеи, да беркутами, лениво парившими где-то в воздухе над горизонтом. Время от времени на глаза нам попадался какой-нибудь простенький обветшавший жилой вагончик одинокого пустынного кочевника, а в редких случаях удавалось разглядеть в тумане скопление палаток или глинобитных домов.
Бензин в Туркменистане дешевый, и билеты на внутренние рейсы, можно сказать, почти задаром, однако турагентство решило не обременять себя составлением маршрута, используя дешевые транспортные средства, а отправило меня через всю страну – сначала в один, а потом в другой конец. Во время долгих поездок мое единственное окружение составляли водители и гиды. Одни пробыли со мной несколько дней, другие, проведя пару часов за баранкой, высаживались на каком-нибудь перекрестке или в одном из городков, где нам доводилось останавливаться. Представители турагентства были моим единственным контактом с жителями страны победившей диктатуры. Но они-то и служили ключами. При отсутствии всех остальных им приходилось быть моими ключами. Повсюду в городах присутствовала слежка властей. Хотя мне было позволено вполне свободно перемещаться по Ашхабаду, я не рисковала завязывать ни с кем никаких разговоров, кроме, разве что, о повседневных вещах, например заказать кофе или поторговаться о цене на ковер. Туркмен рискует жизнью не только когда критикует режим, но и просто контактируя с иностранным гражданином – уже само по себе это может выглядеть подозрительным. Пребывая вдали от основных городов,
Проникнув в отдаленное ущелье Янги-Кала, я осмелилась задать одному из шоферов политически чувствительный вопрос. До ближайшего поселения оставалось несколько сотен километров, и мы находились в полнейшем одиночестве. Оглушительная тишина прерывалась редкими порывами ветра. Пейзаж, открывавшийся перед нашими глазами, переливался жесткими гребнями песчаных волн. Вокруг нас разворачивались нагромождения красного, зеленого и белого цветов, существующих в этой местности в течение многих миллионов лет.
Восемнадцатилетний шофер смотрел на меня вытаращив глаза. Вероятно, подобная реакция недоверия могла бы последовать только на вопрос о том, не спит ли он с собственной матерью.
– О президенте нельзя даже думать критически, – ответил он серьезно, после чего приступил к лекции про бесплатный газ, бесплатное электричество, бесплатную воду, бесплатную соль и бензин, который тоже почти бесплатный.
Дабы привести еще один убедительный аргумент, он, отдернув рукав своего свитера, продемонстрировал мне наручные пластмассовые часы черного цвета. Из-под секундной стрелки улыбкой Моны Лизы улыбался президент-стоматолог.
– Нам всем выдали эти часы в тот день, когда наш добрый президент пришел с инспекцией нашей школы, – сказал он. – Он работает день и ночь, пытаясь улучшить условия жизни своего народа. Нет, его критиковать нельзя! Если я кого и должен критиковать, то только себя.
– А почему ты должен себя критиковать?
– Потому что я недостаточно хорошо работаю. Каждый из нас несет ответственность за строительство нашей страны.
Ответ прозвучал с детской верой и одновременно с некоторой суровостью, вероятно мало отличаясь от формулировки, которую дал бы в советские времена верующий коммунист. Меня это не удивило. Молодой шофер был рожден именно в таком мире, и за незнанием другого не мог ни с чем его сравнивать. На протяжении всей жизни ему заливали в уши пропаганду о превосходстве президента и милости режима. Поэтому неудивительно, что его вера была крепка.
Нельзя сказать, что его аргументы были совершенно необоснованными. Одна из причин расшатывания режима в Северной Корее, например, тот факт, что государство не в состоянии обеспечить население товарами первой необходимости. Ложась каждую ночь спать голодным, трудно поверить, что ты живешь в лучшей стране мира. А поскольку все туркмены имеют доступ к бесплатным товарам, таким как газ, соль и отчасти бензин, то даже у самых бедных из них создается ощущение того, что государство о них заботится. Но самое главное заключается в том, что здесь никто не ложится спать голодным.
Я надеялась, что остаток пути через пустыню к руинам города-оазиса Дехистана, и далее к современному нефтяному центру Балканабату мне удастся проделать без проводника. Это позволило бы сэкономить немного денег, к тому же я посчитала, что одного шофера будет более чем достаточно. Но турагентство все-таки прислало мне в сопровождение Максата, приведя для этого множество доводов. Например, о том, что дорога пролегает через национальный заповедник, и без проводника у меня возникнут проблемы на контрольно-пропускных пунктах. Или о том, что совершать такое длительное путешествие в одиночку лишь в компании шофера мне будет скучно. Помимо этого, мне сообщили, что шофер не слишком хорошо знаком с маршрутом и поэтому ему нужен кто-то, кто бы знал местность и сумел из мириад дорог выбрать единственно верную.