Совок-8
Шрифт:
— Подробнее можешь пояснить? — выключив зашумевший чайник, запарил я заварку в банке. — Кто хочет меня поломать? И, главное, за что?
— Известное дело, за что! — хмыкнул неунывающий Лёня, — За твой интерес к пропавшему спирту.
— А ты ничего не путаешь, Леонид Семёныч? — удивился я, — Вообще-то я следователь и это моя работа кражами интересоваться! Как-то не по понятиям это! Ты часом, не шутишь?
— Я не шучу, Егорыч, — серьёзное выражение вновь вернулось на лицо агента, — И тебе с этим шутить не советую! Даже не сомневайся, очень серьёзные люди у тебя здоровье забрать желают!
Пожав
— Угощайся, Леонид Семёныч! — придвинул я бланк допроса с насыпанной на него горкой карамелью, — Так кто ты говоришь, на моё здоровье нацелился? И, если не секрет, откуда тебе об этом известно?
— Ну так потому и знаю, что ко мне эти желающие обратились! — сощурившись от удовольствия, отхлебнул из стакана чернющего «купца» Леонид. — Баба одна у нас на «ликёрке» работает. Как раз на том складе, откуда спиртягу схитили. Мутная баба. В годах она и у хозяина побывать успела. Вот она-то на тебя и обиделась!
Глава 15
Видно, планида у меня такая. Всяк нечистый на руку мерзавец или мерзавка норовит пресечь мою правоохранительную деятельность. Свято исполнять которую я давал присягу. Дважды давал. В той и в этой милицейских жизнях. И ведь они не просто препятствуют. А делают это, безжалостно отбивая мне разум какой-нибудь железякой. Или каким-либо иным, до обидного, вульгарным способом.
И почему-то все эти сволочи стремятся порушить мою юную комсомольскую плоть непременно по-варварски и с особой жестокостью. Не прибегая к общепринятым цивилизованным способам убеждения. Что мешает этим паскудам хотя бы попытаться соблазнить меня чем-нибудь? Корыстной выгодой, к примеру. Или близостью интимной с еще нестарой и приятной глазу барышней? А уж только потом, когда не поддамся и не пойду на сделку с совестью, уж тогда и к радикальным методам приступали бы. Но ведь нет, они действуют без прелюдий. Сразу, и по голове. Не дав подготовиться к конфликту. Суки рваные!
И эти твари еще смеют считать себя представителями прогрессивного человечества! Уверенной поступью идущего к торжеству коммунизма. Семимильными шагами. Да еще так быстро, что за их стройными колоннами не поспевает скотина. И от того в магазинах нет ни колбасы, ни простого мяса. А есть только мороженный хек, килька в томате и пачки соли.
Нет, не стану я больше никого жалеть! Да и можно ли жалеть этих нелюдей?! Готовых из-за любой мелочи, из-за каких-то нескольких тонн спирта посягнуть на самое святое в этой стране. На моё здоровье!
Допив чаёк, мы с Копытом расстались. Причем, расстались взаимно довольными друг другом. Я был, хоть и удручен очередной человеческой подлостью, но вместе с тем, прагматично радовался. Тому, что теперь загодя знаю не только о проблеме, но и об её источнике. И Шемякин так же не скрывал своего позитива. Поскольку уносил в кармане штанов стограммовую пачку дефицитнейшей «индюшки». В глазах Лёни Копыто она несомненно была эквивалентна здоровью милицейского следака.
— Ты не обижайся, Егорыч, но про эту злобную профуру я всё-таки Дьякову тонкану! — виновато посмотрел на меня Лёня, — Обязан!
Знамо дело, что я понимал. А потому возражать не стал и от уговоров агента Шемякина, чтобы тот утаил от курирующего его опера добытую информацию, воздержался. Лишь попросив его придержать инфу дня три, а лучше, на четыре. На это Копыто был готов пойти.
После ухода дьяковского информатора я в стахановском режиме принялся за свою процессуальную канцелярщину. Так и просидел за делами, не отрывая задницы от стула до самого полпервого. Встав из-за стола, я с наслаждением потянулся. Замкнув свою макулатуру в сейф, пошел ставить в известность о своей отлучке Зуеву.
— А зачем тебе в УВД? — взялась изображать из себя любознательную блондинку Лида, — Имей же совесть, Сергей! Ты каждый день последнее время куда-то уходишь и где-то слоняешься. Из-за тебя меня уже Данилин совсем задолбал! Говорит, что я не в состоянии контролировать своих подчинённых.
Вываливая на мою голову беспочвенные обвинения, мать-командирша распалялась все больше и больше.
— Ты, Лида, плохо недопонимаешь текущую ситуацию! — строго посмотрел я на подругу, — В УВД я не на экскурсию еду. Меня генерал Данков пригласил и ты сама понимаешь, отказать ему мне было проблематично! — умеренную строгость во взгляде я сменил на грусть.
— Прекрати, пожалуйста! — Лидия Андреевна по-настоящему начала раздражаться, — Давай уже договоримся, что наши отношения, это одно, а служба, это другое! Куда ты опять собрался свинтить? — тонкие бровки начальницы сурово вздыбились.
— Я, товарищ капитан, субординацию блюду строго! — чеканя каждое слово, начал я приводить Зуеву в чувство, — И вынужден вам повторить, что в четырнадцать часов я должен быть у генерал-майора Данкова. По его личному распоряжению. А, если вы мне не верите, то за разъяснениями обратитесь к подполковнику Дергачеву! Он подтвердит.
Моё ли официальное обращение повлияло или то, что я уверенно сослался на начальника РОВД, но Зуева прекратила оскорблять меня своим недоверием. Глаза её теперь выражали любопытство. С изрядной долей тревоги.
— Зачем? Чего генералу от тебя нужно? — приглушив голос, поинтересовалась Зуева.
— Вы, товарищ капитан, состоите на государственной службе и должны понимать, что наши личные отношения не должны входить в конфликт интересов со служебными! — решил я немного потролить подружку, отплатив ей её же монетой, — Но ради моих к вам трепетных чувств, я готов пойти на должностной проступок и разгласить секретную информацию!
Произнёс я последнюю фразу заговорщицким шепотом. Заинтригованная Лида подалась ближе.
— Ну, говори! — нетерпеливо поторопила она меня, — Зачем тебя генерал зовёт?
С минуту или даже больше я стоял и рассматривал сгорающую от любопытства женщину. Нетерпеливо поедающую меня пытливым начальственным взглядом.
— Нет, товарищ капитан! — резко отодвинулся я от начальницы, — Вы правы! Любовь любовью, а служба службой! Ни к чему нам с вами нарушать служебную дисциплину и режим секретности!