Современная филиппинская новелла (60-70 годы)
Шрифт:
Хочется надеяться, что предлагаемый читателю сборник «Современная филиппинская новелла (60–70 годы)» окажет помощь в дальнейшем расширении и углублении наших представлений о Республике Филиппины, в улучшении знакомства с ее культурой и литературой и будет способствовать укреплению разносторонних связей между нашими странами.
В. Макаренко
ТАГАЛЬСКАЯ НОВЕЛЛА
Эфрен
ТЕМНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ
Перевод И. Полянина
Дядюшке Итою не хотелось верить предчувствию подстерегавшей его смерти. Гребя к разрушенному мосту, он не переставал твердить про себя, что останется жив, что, избежав всех опасностей, догонит ускользающее счастье, которое, как ему казалось, было так близко. «Я буду жить, потому что Маринг ждет меня. Я никак не могу без Маринг», — думал он, приближаясь к опоре моста.
Поравнявшись с мостом, он продолжал грести вперед, будто не услыхал прогремевший вдруг окрик: «Стой! В сторону!» Все его внимание привлекла тень человека, упавшая с моста на воду. И тут, поняв, что спасение его близко, дядюшка Итой забормотал: «Я смогу пройти через все это. Я вернусь к тебе, Маринг!» Он не переставая быстро работал веслами, а тишину реки разрывали гремевшие выстрелы. «Подождите! Не стреляйте!» — крикнул он беззвучно, не успев даже осознать случившееся — так быстро все произошло…
Сейчас, связанный тонюсенькой ниточкой со всей своей полной невзгод жизнью, он страстно желал, чтобы пришли как можно быстрее эти мгновения и он смог бы отдохнуть на ступеньках своей хижины.
Нет, дядюшка Итой не роптал на судьбу, хотя снова и снова чувствовал, что смерть бродит где-то поблизости, когда раздавался хриплый кашель Маринг. Он молча сносил и слезы его дочери Клемении, совсем уже девушки, которая все время сидела на полу, вытянув ноги, рядом с матерью, не зная, как облегчить страдания больной. Но его ни на минуту не оставляла мысль о том, как помочь жене, как избавить ее от тяжести, сдавившей грудь, и от судорог, пробегавших по всему телу.
Вечером, когда Карьо, как бы невзначай подойдя к нему на берегу, попросил об услуге, дядюшка Итой не сразу ответил согласием. Он уже спустил свою лодку на воду, чтобы осмотреть ловушки на крабов, и ему не по душе было слушать Карьо, говорившего так, будто он привычным движением насаживал на крючок вкусную приманку, собираясь рыбачить.
— Я слышал, у вас жена в тяжелом состоянии, — с деланным участием проронил Карьо.
Хотелось бы дядюшке Итою обмануть самого себя, сказав, что не так уж все страшно. Но в то же мгновение перед глазами его возникли лица близких — страдающей от тяжелого недуга Маринг и заплаканной Клемении.
— Это ее малярия свалила, а у меня есть несколько таблеток атабрина. Я принесу их сегодня.
Какую-то особого рода нерешительность почувствовал дядюшка Итой — нерешительность, которая появляется, когда удача ходит где-то рядом. Один только кивок, и Маринг будет спасена. Вправе ли он отказаться? Неужели от этих двух таблеток зависит будущее — жизнь или смерть?
— Вам ничего особенного не нужно делать — только переправить за разрушенный мост и доставить в Ваву баул, который мы погрузим в лодку, — сказал Карьо.
— А это не опасно? Ведь на мосту патруль! — быстро спросил он, вспомнив, что по ночам там немало макапили [3] и японских солдат.
— Все знают, что там крестьяне часто ловят рыбу. Чего еще тут раздумывать? — рассмеялся Карьо.
Соглашаться? Да, искушение велико. В конце концов, река поможет… Он вдруг подумал о том, как часто в этой реке Маринг мыла свои длинные красивые волосы. Заметит ли она его отсутствие? Да и что с того, что заметит? Лекарство стоит дорого, а Карьо даст таблетки.
3
Макапили — так называли членов одноименной коллаборационистской организации, сотрудничавшей с японскими оккупантами в годы второй мировой войны. — Здесь и далее примечания переводчиков.
Только поэтому он и согласился. Ему было невыносимо чувствовать дыхание смерти каждый раз, когда он слышал хриплый кашель Маринг. И еще Карьо пообещал дядюшке Итою кошелек денег. А на деньги все можно купить! В такое время это, конечно, не богатство, однако достаточно, чтобы вырвать Маринг из когтей смерти.
— Сегодня ночью меня не будет, Клемения, — сказал он дочери за ужином, ничего больше не добавив.
В глазах Клемении дядюшка Итой увидел надежду и страх. Нет, не все еще потеряно. Он еще глава их семьи. «Я заплачу Карьо за таблетки», — решил он, почувствовав уверенность в своих силах.
Опуская в лодку огромный тяжелый баул, дядюшка Итой не сомневался, что там винтовки и патроны.
Большой и круглой, похожей на золотое яйцо, плыла по воде луна, когда он отправился в Ваву.
Когда дядюшка Итой ушел, Клемения потрогала лоб матери. Он был очень горячим. После выпитого лекарства кашель прошел, и больная перестала дрожать.
Стараясь не шуметь, Клемения встала и подошла к окну. Ночь была удивительно тихой. Высунувшись из окна и взглянув на небо, она увидела, что облаков нет — только луна сияет в окружении звезд.
Она решила прилечь. Откинулась на узкую лежанку и зажмурила глаза. Как ей хотелось хоть на несколько мгновений убежать из этой хижины. Этот мир тяготил ее — в нем не было места для ее мечты. А где-то вдали ей виделось прекрасное будущее.
Клемения давно уже прятала от всех журнал, в котором было много ярких фотографий какого-то города и в котором она читала прекрасные рассказы о любви, надежде и победах. Как часто в течение трех лет войны она пряталась от правды, от всего, что ее окружало здесь, переносясь по ночам в жизнь других, незнакомых людей и народов. Из тех событий, что были описаны в рассказах, она создала для себя некий идеальный мир, в котором с ней происходили удивительные вещи: она встречала элегантных и образованных юношей, завоевывала их любовь… Она не показывала этот журнал отцу, надеясь, что придет время, о котором она мечтала. Бесконечно прятать журнал было хлопотно, а Клемения не любила беспокойства. Но созданный ее воображением сказочный мир она предпочитала таить в себе.