Современная французская новелла
Шрифт:
— Уж? Какие вам еще ужи?
— Проклятье, — ворчит Пьер, переключая скорость.
Машина проезжает еще с километр на небольшой скорости и окончательно замедляет ход, когда в окне Гастона, точно в кадре, появляется мужчина, который гонит корову. В ответ на его вопрос мужчина молча указывает направо и, не останавливаясь, следует дальше.
— Повернуть направо, что ли? — переспрашивает Гастон.
Тяжелый грузовик с трудом выезжает на узкое шоссе. Навстречу им едет подросток верхом на битюге, взвалив позади себя мешок картошки.
— Парень,
Парень тупо смотрит на них.
— Ну, так как? Знаешь или нет? Люзиньи?
Снова никакого ответа. Потом лошадь вытягивает шею и, обнажив желтые зубы, разражается насмешливым ржанием. И тут подросток, словно заразившись, заливается идиотским смехом.
— Ладно, оставь его в покое, — вмешивается Гастон. — Ты же видишь — он полный кретин.
— Да что это за холерное место! — взрывается Пьер. — Сговорились они все, что ли?
Они подъезжают к перекрестку шоссе и проселочной дороги. Тут есть столб указателя, но табличка исчезла. Спрыгнув с подножки, Пьер шарит в кювете вокруг столба. Наконец он отыскивает в траве металлическую зеленую табличку с названиями нескольких деревень, в том числе и Люзиньи.
— Ну вот! Видишь? До Люзиньи три километра, — торжествует он.
— Да, но тебе же сказали: пятьсот метров, — напоминает Гастон.
— Лишнее подтверждение тому, что здесь все психи ненормальные.
Машина трогается с места и выезжает на проселок.
— Ты что, намерен прокатиться по этой дороге? — язвительно осведомляется Гастон.
— Да, а что? Смотри, машина едет, как по асфальту.
Тяжеловоз движется, раскачиваясь словно корабль на волнах. Ветки то хлещут по бортам, то стучат в ветровое стекло.
— Мы тут застрянем, — стонет Гастон.
— Смотри, накличешь беду.
— А может, это предчувствие. Вот! Смотри, что едет навстречу.
И в самом деле, из-за поворота неожиданно выехал трактор с повозкой и загородил дорогу. Им ни за что не разъехаться. Пьер спускается переговорить с трактористом и тут же возвращается на свое место.
— Он говорит, что подаст назад — там дорога пошире.
Начинается осторожный маневр. Тяжеловоз медленно продвигается вперед, как бы оттесняя трактор, который пятится, хотя ему и мешает повозка. Так они добираются до более широкого участка дороги. Тут грузовик, насколько можно, прижимается вправо, а трактор пытается его обойти, но ему по-прежнему мешает повозка. Тяжеловоз немного подает назад, затем опять выезжает вперед, держась как можно правее. Теперь для повозки путь открыт, но зато грузовик с прицепом всей своей массой опасно накренился на правый бок. Пьер жмет на газ. Мотор рычит, работая вхолостую. Правые колеса буксуют на влажной траве и рыхлой земле.
— Так и есть! Застряли, — с мрачным удовлетворением констатирует Гастон.
— Не волнуйся, я все предусмотрел.
— Все предусмотрел?
— Ну да. Ведь есть же трактор. Он возьмет нас на буксир.
Пьер выходит из машины, и Гастон видит, как он о чем-то договаривается с трактористом. Судя
— Эй, нам надо в Люзиньи. Люзиньи-сюр-Уш. Не знаете ли, где это находится?
Тракторист указывает рукой в ту сторону, куда одет сам. Подавленный, Гастон возвращается к Пьеру, который шарит в кабине, отыскивая трос.
— Хорошенькая новость, — говорит он Пьеру. Голос у него совсем расстроенный. — Придется поворачивать за трактором.
Но до этого им еще далеко. Размотав трос, Пьер наклоняется, чтобы накинуть петлю на буксировочный крюк под радиатором. Потом, прихватив второй конец, отправляется искать, за что его завязать. Он стоит возле одного дерева, потом возле другого и наконец останавливает свой выбор на старинном распятии, возвышающемся на перекрестке.
Обвив тросом основание цоколя, он возвращается в кабину. Мотор тягача урчит, и кабель медленно извивается на мощеной дороге, пока, натянувшись, не начинает вибрировать от напряжения. Пьер приглушает мотор, как будто собираясь с духом. Потом снова дает газ, согнув над баранкой спину дугой, словно желая помочь сорокатонной махине вылезти из рытвины.
Гастон следит за всей операцией из кабины. Он знает, что стальной трос, оборвавшись, может одним ударом металлического хлыста перебить человеку обе ноги. Машина, дрогнув, начинает медленно выбираться из ямы. Не отрывая глаз от земли, Пьер отмечает ее продвижение метр за метром. Гастон первым увидел, что распятие накренилось, а потом повалилось на траву — как раз в тот самый момент, когда все четыре колеса прицепа наконец выезжают на твердое покрытие.
— Распятие! Видишь, что ты натворил?
Пьер пожимает плечами, радуясь тому, что выпутался из беды.
— Вот посмотришь, сядем мы за решетку, — бубнит Гастон.
— Если бы этот зараза тракторист не отказался взять нас на буксир, ничего бы не случилось.
— Так и скажешь в полиции!
Машина опять медленно продвигается вперед по тряской дороге.
— Деревня — это очень мило, конечно, но не забудь все-таки, что нам нужно повернуть обратно.
— Будет же на нашем пути подходящее место для разворота.
И в самом деле, еще через километр они выезжают на площадь небольшого городка. Тут все: и бакалея-закусочная, и аптекарские товары, и ряды ржавых трубок, поддерживающих закатанные парусиновые навесы отсутствующего рынка, а в глубине — памятник павшим воинам в виде пехотинца, который идет в атаку с примкнутым штыком, попирая ногой прусскую каску. Для разворота место не идеальное, но выбора нет.
Гастон выходит из машины, чтобы руководить маневрами — надо въехать в улочку, которая поднимается в гору, а потом, дав задний ход, подать влево. Плохо то, что улочка слишком узкая для их громадины. Придется попытаться подать назад как можно дальше, до самого памятника.