Современная ирландская новелла

Мэккин Уолтер

Генерал был мертв, что тут говорить. И нигде никаких следов цветной бумаги, ни ножниц, ни клейстера, ни искусно вырезанных украшений, ни цветных карандашей — лишь мертвое тело на постели да желтое мертвое тело на черном кресте, высокие подсвечники, трепещущее пламя свечей и мерцание темно — красной лампадки, в которой робко плавал розовый огонек. И в этой чистой, без единого пятнышка, комнате, где все застыло в чинной неподвижности, стояла вся армия, во главе с офицерами, и смотрела на своего мертвого генерала, Жёлтика, который всегда поднимал ее дух, говорил ей, что надо делать, а чего не надо, облачал ее в виссон и пурпур.

— Столько в нем всего было, хоть он и высох совсем, а теперь

вот ушло навсегда, — сказал Рокки.

— Он заслужил, чтоб его схоронили, как воина, — сказал Джонни.

— Да ну, чего зря языком трепать! — оборвал его Рокки. — Мы же ему таких похорон устроить не можем, свисток нашего сержанта не горн, на нем вечерней зори не сыграешь.

Взглянув на генерала в последний раз, солдаты гуськом вышли из комнаты, потом из дома и разбрелись кто куда. Офицеры же, бросив на Жёлтика еще один взгляд — взгляд горестный и тоскливый, тоже вышли из комнаты, но замешкались в коридорчике, чтобы сказать миссис Майлод, как им жаль его, но тут их оттеснили — прибыл гроб в черном катафалке, напоминавшем длинный ларец на колесах и запряженном одной лошадью; его сопровождали двое — один молодой, другой старый, в длинных, до щиколотки, синих ливреях и полуцилиндрах; на их мерзких рожах застыло скорбное выражение. Они открыли дверцу в задке катафалка и вытащили оттуда золотисто — коричневый ящик, чтоб положить в него то, что осталось от Жёл — тика, — кожу да кости, неспешно внесли гроб в дом и опустили на два стула, торопливо принесенных миссис Майлод, — передним концом на один стул, задним — на другой; потом сняли с постели одеяло, один подхватил Жёлтика за ноги, другой — за плечи, и одним махом перебросили его в гроб; Джонни, заглядывавший в дверь, поразился, до чего Жёлтик окостенел — ни дать ни взять гипсовая статуя; а те двое подняли гроб на кровать и буркнули матери, что вот, мол, какое горе, а она тихо проговорила в ответ: На все воля божия; после чего, отправив в брюхо по стаканчику пива, они поспешно распрощались, объяснив, что у них еще много работы, потому как тут, по соседству, порядочно перемерло народу — больше, чем обычно, но, в общем-то, беспокоиться не надо.

Джонни и Рокки угрюмо уселись на обочине тротуара, чуть поодаль от дома их умершего дружка, не смея даже подумать о том, что теперь станется с их армией. Жёлтика больше нет, а ведь он один из всех ребят в округе мог мастерить для нее шикарные треуголки и вдохновлять ее на великие подвиги. Завтра с утра все, что еще от него осталось, свезут на кладбище, и больше им никогда не бывать в его доме, никогда не видеть, как работают проворные пальцы, и цветная бумага навек потеряет для них все свое волшебство.

— Нам все-таки надо бы оказать бедняге военные почести, покуда он еще с нами, вот только как? — вдруг спросил Рокки, прервав невеселые думы Джонни. — Как? В том вся загвоздка!

— Как? В том вся загвоздка! — повторил за ним Джонни.

— Эх, если б нам схоронить Жёлтика, как схоронили великого Джона Мура, — мечтательно проговорил Рокки. — Ты знаешь про что я? Вспомнил?

Угу, знаю, только вспомнить не могу, — сказал Джонни, потому что сроду не слыхивал про Мура.

— Ну, этот старый стих, знаешь? Я его в школе учил. Вот это место:

И бедная почесть к ночи отдана; Штыками могилу копали; Нам тускло светила в тумане луна И факелы дымно сверкали. [13]

Знаешь? Вот так бы, по правде, надо нам и Жёлтика схоронить.

— Ох, если

б мы только могли, — печально отозвался Джонни.

И они с Рокки снова замолкли, то бесцельно глазея на стайку воробьев, клевавших что-то на мостовой, то бросая сердитые взгляды на своих солдат, шумно игравших в мячик и шапку здесь же, в узком переулке.

13

Перевод И. Козлова.

— «Мне бить!» — взорвался вдруг Рокки. — Уже позабыли о Жёлтике. Им уже на все наплевать. «Мне бить!» Да они того и не стоили, чтобы бедняга Жёлтик на них мозги тратил.

— Знаешь чего, а может, нам положить на гроб Жёлтику его генеральскую треуголку, когда уже крышку завинтят, а? — предложил Джонни.

— Черт подери, здорово придумано! — с увлечением откликнулся Рокки. — Это и будут вроде бы военные почести. Пошли, попросим его старуху, чтоб разрешила.

С трудом поднявшись с узкой обочины, они торопливо зашагали к дому, где справлялись поминки по Жёлтику [14] . На их стук вышел старый Майлод.

14

По ирландскому обычаю поминки справляют перед погребением.

— Нам бы миссис Майлод на минуточку, — сказал Рокки.

— Да? А зачем она вам, ребятки?

— Да насчет того, чтоб положить на гроб его генеральскую шапку.

— Генеральскую шапку? — Он подумал немного, потом сказал: — Спросите-ка лучше, сынки, у моей хозяйки. Заходите. — Они прошли в коридорчик, и старик вызвал свою хозяйку. Она вышла к ним, и ребята увидели, что она только что плакала. Взглянув на них, миссис Майлод спросила:

— Ну, чего вам?

— Вот мы тут с Джонни подумали, хорошо бы на гроб Джону Джо положить его генеральскую шапку, когда уже крышку завинтят, — сказал Рокки. — Для почета, мэм, и чтоб показать, как мы его любили. Джону Джо, поди, приятно было бы, что мы о нем горюем.

— Вот уж нет, — ответила миссис Майлод, — вовсе ему и не было бы приятно. Там, где он теперь, Джон Джо, ему дела нет до вас и до этих ваших военных шапок. Вовсе ему не было бы приятно.

— Да вы почем знаете, мэм? — глупо спросил Джонни.

— Знаю, и все. Потому что он теперь вознесся к господу, вот почему. Вы-то хотели, как лучше, да только Джону Джо это вовсе и не было бы приятно.

— Если его генеральскую шапку на гроб положить, вид будет — первый класс, — сказал Джонни.

— Ну, первый там класс или второй, а только никакой шапки на гробе не будет, — отрезала миссис Майлод. — Мне эта затея с вашей дурацкой армией всегда не по душе была. Чем попусту время тратить, лучше б Джон Джо молился Пречистой деве и святым угодникам. Джон Джо теперь у бога на небе, а там только мир и любовь. На небе, ребятки, нету войн и отродясь не бывало.

— А однажды была, — быстро вставил Джонни. — Вот когда целая свора ангелов разозлилась и давай кричать, что они слушаться не станут, и хотели господа бога спихнуть.

— Ангелы разозлились? Хотели господа бога спихнуть? — в ужасе воскликнула старуха. — Боже милостивый, просто страх, что ты такое несешь, сынок!

— А я слышал, мой папа как-то говорил маме, что давно — давно ангелы — буяны, целая свора, подняли там, на небе, восстание, и за главного у них был один очень важный, и они хотели бога спихнуть, и святой Михаил сколько времени ухлопал, чтоб собрать войско из других ангелов и все там опять наладить.

— Правда, правда, мэм, — громким шепотом поддержал его Рокки, — паразиты и буяны везде найдутся.