Современная канадская повесть
Шрифт:
— Здорово! Это, наверно, очень интересно.
Андре вместо ответа смущенно улыбнулся.
— Счастливый ты!
— Ну мало чего там болтают, самому хорошо бы увидеть.
— Ты и увидишь! — сказала Долорес, и чертики заплясали у нее в глазах. — А когда себе машину купишь, прокатишь меня?
— Чего там! Я тебе и за руль сесть дам.
Дубина, идиот! Теперь, конечно, в самый раз сказать ей, что хочу мотать домой.
Помолчали, потом Долорес спросила:
— Послушай, Андре, а ты кто?
— Как — кто?
— Ну… из англичан там, из ирландцев, из норвежцев?..
Андре
— Черт, ты же прекрасно знаешь, что я метис.
— Ты — метис? — Изумление Долорес было явно искренним. — Надо же, я и не знала. Ты совсем не похож…
— Ну уж мать-то и старика моих небось видала?
— Может, и видала. Только не знала, что твои. Отец нас никогда одних в поселок не пускал, не разрешал ни к кому заходить. Только к родственникам, — со злобной усмешкой сказала Долорес. — Ведь это надо! Всю жизнь прожила в Фиш-Лейк, а никогошеньки не знаю. В школе меня все звали: чудная Олсонова дочка. — Она вдруг зарделась, закусив губу. — Тебя-то впервые увидала у вас в гараже только прошлым летом. Честное слово, я не знала, что ты метис. — Долорес сдвинула брови, соображая что-то. — Значит, ты в другую школу ходил, для метисов?
— Ну да.
— Надо же! А отец говорит, что никто из метисов больше восьми лет не учится, если только…
— Это все отец Пепэн меня подстегивал и платил за меня.
— Да что ты? Правда?
Именно, платил! Кто его знает, как он теперь заговорит, если узнает, что Бейроки меня выперли. А, ладно, чего раньше времени переживать! Сейчас бы… Эх! Взять бы ее в охапку да…
В половине одиннадцатого хозяйка выключила телевизор. Долорес с Андре, примолкнув, — не сводили друг с друга глаз, пока у них над головами она топала из комнаты в комнату. Отворила дверь к птицам. Послышался щелчок — вероятно, она зажгла свет, в ту же минуту комната наверху наполнилась оглушительным птичьим щебетом, клекотом, хлопаньем крыльев.
— Это еще что такое?..
— Попугаи. Ура, вот и выход!
— Ты о чем?
— Пока они у нее орут, ты можешь входить и выходить. Старуха без ума от этих дурацких птиц. Скажем, утром я к ней зайду, попрошу булавку или еще там чего, отвлеку, пока ты выйдешь из дому, ну а днем зайду скажу, что хочу купить попугайчика. Только не знаю, какого выбрать. Понял?
— Обалдеть! Здорово соображаешь.
Зеленые глаза Долорес искрились смехом.
— А ты думал!
Мурлыча себе что-то под нос, Долорес прошла в ванную. Послышался шум душа. Вскоре она появилась в дверях ванной в длинном розовом пеньюаре с соблазнительно-откровенным прозрачно-кружевным передом. Подойдя к Андре, Долорес принялась игриво теребить ему волосы за ухом, и он уловил запах духов. В голове у него помутилось, он подхватил Долорес на руки и понес в спальню.
— Уф! — вырвалось у Андре, когда он в изнеможении откинулся на спину рядом с Долорес на узкой кровати. — Мочи нет рукой-ногой пошевелить.
Долорес похлопала его по животу ладошкой.
— Неплохо, а?
— Неплохо! Еще бы.
Куда там Доди Роуз против нее, жалкая приготовишка!
Долорес прижалась к Андре, засмеялась тихонько.
— Представляю, если б отец меня сейчас с тобой увидел. Он метисов не выносит. Завелся бы с полоборота, не дай бог…
— Завелся б? Честно говоря, не хотел бы я попасть ему под руку.
— А мне, милый, думаешь, хочется? Ничего, пусть найдет, попробует.
На следующий день Долорес на работу не вышла, а Андре и думать забыл про автобус. За окнами, завывая, мела по улицам метель, а Андре с Долорес наслаждались друг другом, потом вскакивали, принимались доедать, что осталось, и снова занимались любовью.
— Уф! Как будто… — Долорес повернулась на спину, сладко потянулась. — Прямо как медовый месяц у нас.
— Так бы лежать и не ходить вовсе в этот занудный институт. Ничего больше не надо.
— Нет уж, придется идти. Завтра пойдешь. А я на работу выйду.
— К дьяволу, завтра не пойду. Послезавтра.
— Нет, завтра! Помнится, Джейк с Биллом говорили, что больше дня у вас пропускать нельзя…
— Да ну их к богу!..
— Мальчик мой. — Долорес склонилась над Андре, поцеловала. — Ты им всем должен показать. Мы им должны показать. — Она снова легла на спину рядом с Андре, вытянулась, устремила взгляд куда-то в темноту. — Вот придет время, получишь хорошую работу…
Андре рассмеялся.
— Ну а если отец Пепэн разозлится и перестанет платить? Придется мне тогда, самое лучшее, пойти в шоферы на грузовик…
— Ну и шут с ним, пусть перестанет. Сами заработаем. Я, например, могу… — Долорес осеклась. Под рукой у Андре еле заметно поднималась и опускалась ее грудь. Долорес повернулась к нему. — Ничего, мой сладкий, справимся! Найдем выход. — Она прижалась к Андре, положила ему на плечо подбородок. — Ой! Глаза слипаются. Я уже совсем… — И Долорес сморил сон на полуслове.
А Андре так и лежал не смыкая глаз, пока ранний рассвет не просочился в комнатку. На плече у него покоилась голова Долорес, рука затекла, но Андре не смел шелохнуться. По всему телу словно разлилась волна нежности. Он зарылся лицом в роскошные светлые волосы Долорес, любуясь, как блестит нежная кожа у нее на плече.
Моя Долли. Втрескался по уши. До обалдения. Так бы всю и съел. Подумать только, у меня — белая девушка. Боже ты мой! Ну нет, мои дела не так уж плохи.
XVII
Наследующее утро, когда Андре спешил по коридору в аудиторию, его окликнул Дик Бейрок.
Андре нехотя остановился.
Тьфу ты! О чем с ним говорить? Он, конечно, ни при чем, но все-таки…
— Вот, слава богу, что тебя поймал, — задыхаясь от бега, проговорил Дик. — Тебя вчера не было на занятиях, мы все испугались, что ты… Отец с мамой по барам рыскали на Девяносто седьмой, тебя искали…
— Искали? Что ты несешь? Меня ж отец твой выгнал.
— Фу-ты ну-ты! Пора бы уж отца раскусить. Разойдется дальше некуда, а потом сам жалеет. Послушай, я сейчас убегаю, а ты… В общем, мама просила передать, захочешь вернуться, я после занятий пригоню грузовик, перевезем твое имущество.
— Вернуться? Мне? Черт… Значит… как это… В общем, я уже устроился и…
— Ах так! Ну что ж… — произнес Дик, отходя. — Словом, вот что, захочешь, приезжай в любое время.
Ах ты, чертова петрушка! Ну что за люди, кто их разберет!