Современная китайская проза
Шрифт:
К стойке пробивался парень, держа в охапке пустые бутылки, видно намереваясь их сдать, но буфетчик был занят, и парень принялся расставлять свои бутылки в ящике.
— Полюбуйся на дурака! — подмигнул Фу Юньсян и отпил из стакана. — Смешает в ящике все бутылки, кто тогда разберет, где его, где чужие.
И как раз в этот момент из-за стойки раздался пронзительный крик:
«Ты поставил двенадцать, а кто видел? Ну, кто?»
«Говорю тебе, что поставил их в ящик», — загудел в ответ парень.
«В ящик? А кто их считал? Двенадцать? А почему не двадцать?»
«Все видели, — побагровев, кричал парень, — двенадцать поставил».
Он огляделся, ища поддержки, и, запинаясь, сказал:
«Ты…
Официантка в белой косынке подошла к стойке, где уже столпились привлеченные шумом зеваки, любители скандалов. Фу Юньсян допил свою бутылку и, размахивая ею, тоже протиснулся к стойке:
«Не шуми, не шуми, здесь по-честному обслуживают, ни одна бутылка не пропадет — премия обеспечена! Я могу подтвердить, что он поставил ровно двенадцать бутылок, не больше и не меньше. Могу все пересчитать, но тогда премия пополам! — Он тряхнул ящиком, зазвенели бутылки. — Не хватит, отнеси на мой счет или вот возьми деньги, а будет перебор, позвони мне».
С важным видом Фу Юньсян выложил на прилавок два юаня.
«Нечего форсить, иди отсюда», — засмеялась официантка.
Фу Юньсян взял парня за плечо и вывел из толпы.
«Впредь не будь дураком, — сказал он ему. — Ты хотел ей помочь расставить бутылки, а она тебя же заподозрила в нечестности!»
Фу Юньсяна распирало от гордости, и он подмигнул Циньцинь: вот, мол, я каков!
Парню было неловко, он кивнул Фу Юньсяну и молча ушел. Циньцинь запомнила, что парень был дочерна загорелый, а глаза маленькие, блестящие. На рубашке значок — скачущий олень. Да это он, точно. Что же это он, даже бутылки сдать не сумел? По простоте душевной считал, что все такие же честные, как он? Редко встретишь теперь такого человека.
— Фэй, ты читал статьи по экономической реформе? — спросил слесарь, не прерывая работы. — Их печатали в газетах и журналах.
— Чего тебе? — не расслышав, переспросил Фэй Юань и снова погрузился в словарь.
— Мне очень понравилось, как написано в одной статье: Китай в настоящее время — большая лаборатория, где проводят эксперименты. Одни эксперименты удаются, другие — нет. Более того, вместо открытия может произойти взрыв. А общий смысл статьи таков, глухая стена пробита, никакие трудности нас не остановят. Вспомни второй том «Капитала» Маркса…
— Опять «Капитал»! — Фэй Юань захлопнул словарь. — Сколько раз тебе говорил: не болтай глупостей. Система управления предприятиями и реформа хозяйственной структуры тебя совершенно не касаются. Грызешь черствую лепешку, накрываешься невесть чем, а еще рассуждаешь о социальных обследованиях. Кто станет в холод и голод сколачивать общественную группу для экономических обследований, да и вообще до тебя никому нет дела! Чтобы достичь какого-то результата, должно пройти немало лет, а тебе сейчас надо поесть досыта и нужна хорошая служба, а не грязная, тяжелая работа слесаря! Лучше возьмись за японский, через два года переведешь книгу или будешь работать в научно-исследовательском институте, можешь поступить в аспирантуру, и все пути тебе открыты. Без «Капитала» обойдешься. Да и кто в него теперь верит?
Против ожиданий Фэй Юань говорил взволнованно и горячо — значит, не мог промолчать. Однако лицо его оставалось по-прежнему невозмутимым. Ну и слесарь, даже имя у него редкое, надо запомнить. А парень обернулся и засмеялся, да так простодушно, что невольно вспомнился случай с бутылками.
— Ты утверждаешь, что спасение государства в науке. Если бы не черные волосы, я счел бы тебя восьмидесятилетним старцем, — с подкупающей непринужденностью ответил парень. — Наши ответственные работники все постарели, а молодые состарились душевно, хотя республика наша совсем еще молодая. Экономика
— Не надо, не надо о политике, — прервал его Фэй Юань, с опаской глянув на Циньцинь. — Надоело! Я слышать о ней не могу! Меня тошнит! Нам необходимо совершенно иное миросозерцание, рожденное нашей эпохой, которое явится подлинным открытием в области познаний о месте и ценности человека в обществе. Итальянское Возрождение утверждало естественную сущность человека, гуманисты смело заявили: человек стремится к счастью, потому что так предопределено природой и нельзя идти против собственного естества. Буржуазные просветители восемнадцатого столетия в Европе выдвинули в качестве гарантии человеческого счастья благоприятные социальные условия. Руссо писал, что человек рождается свободным, но общество лишает его этой свободы. Великая французская революция провозгласила лозунг свободы, равенства и братства. Русские революционеры-демократы считали эгоизм единственным принципом человеческого поведения, даже Чернышевский говорил о разумном эгоизме. Полемика вокруг смысла жизни в новейшей истории углубила человеческое самопознание, а мы одним махом отринули все это драгоценное идейное богатство!..
Он говорил и говорил. Да, сегодня нельзя не задумываться о смысле жизни: годами подавлялись самые обычные человеческие чувства и желания.
— Не забывай слова Белинского: «Социальность… вот девиз мой». Социальность или погибель, — спокойно возразил Цзэн Чу, поднимаясь на ноги. — Индивид не может существовать без общества, марксизм считает человека совокупностью общественных отношений, реализация ценности человека находится в зависимости от социально-экономического развития, важно, в какой степени человек освободился от частнособственнической психологии. Нельзя размышлять о смысле жизни, оставляя в стороне человека и общество. Подай мне тазик!
Циньцинь вытащила из-под нар таз для умывания и передала парню. Их разговор был ей не очень понятен. Но она не столько старалась вникнуть в его сущность, сколько пыталась уяснить себе разницу в их суждениях. Цзэн Чу открыл кран и, когда таз наполнился ржавой водой, пошел ее выливать.
— Все это старые песни, — с иронией произнес Фэй Юань. — Десять лет назад я, как и ты, верил в них. Верил в борьбу против самого понятия «личное». А какой итог? Общество безжалостно выбросило меня за борт. И разве хоть кто-нибудь мне помог? Лишь ценой собственных отчаянных усилий мне удалось чего-то добиться. Эгоизм — широкое философское понятие, свойство всего живого, без эгоизма невозможно развитие общества. Я сознательный, мыслящий эгоист, в моем эгоизме нет изъянов, он никому не приносит вреда. Вред приносит тот, кто старается представить себя возвышенным и благородным.
— Пойми, — сказал Цзэн Чу, надевая куртку, — если бы ничего не изменилось за последние четыре года, ты побоялся бы разглагольствовать о своих теориях. Человек — частичка общества, и если гнаться только за личным счастьем, то счастья в итоге не будет, оно станет недостижимым. Если по-серьезному размышлять о смысле жизни, неизбежно появится желание изменить существующие условия…
— Беда с тобой, — качал головой Фэй Юань. — Разве окружающие условия и социальная атмосфера не определяют именно твою жизненную позицию? Мало ты, видно, пострадал! Поживешь с мое, перестанешь молоть чепуху. Уверен: обожжешься снова — и сменишь символ веры.