Современный французский детектив
Шрифт:
— Мы испугались. Делали первое, что приходило на ум.
— А я-то приписывал преступнику сверхчеловеческую ловкость, — вздохнул Марей. — Признаюсь, вначале меня это совсем сбило с толку. Подумать только, ведь я мог помешать всему этому!.. Если я правильно тебя понял, в тот вечер, когда я ужинал у тебя, а потом мы отправились следить за Монжо, Линда ни о чем не подозревала?
— Нет. Если бы я успел предупредить ее, все могло бы сложиться иначе… Хотя, впрочем, сомневаюсь.
— Она назначила Монжо свидание?
— Да.
— Ну разумеется. Она не могла себе представить, что мы уже нашли его. А Монжо в свою очередь, должно быть, думал, что она пришла купить его молчание, потому что он угадал всю драму. Значит, это она звонила в бистро по телефону. Она знала, где обедает Монжо.
— Да. И если бы ты вышел на набережную на десять секунд раньше, ты увидел бы ее около дома Монжо.
— Что за невезенье! Боже мой, ну что за невезенье! А потом?
Бельяр устало поднял руку.
— Она была дьявольски импульсивна, — прошептал он. — И потом, у нее было своеобразное понятие о чести. Я убил Сорбье. Она хотела убить Монжо. Не только затем, чтобы заставить его молчать, но и для того, чтобы доказать мне, что готова на все, что ни о чем не жалеет, что разделит со мной опасность, да мало ли еще что!
— Между вами был Монжо.
— Пожалуй.
— А… револьвер?
— У нее был второй ключ от моей машины. Она взяла револьвер в тот день после обеда. Когда мы ехали в морг, я при ней положил его в ящик для перчаток. Нет следующий день она мне его вернула.
— К несчастью, рука у нее оказалась не такой твердой…
Марей чуть было не сказал: как у тебя. Он умолк, сделал несколько шагов, машинально собрал все листочки, затем, тряхнув ими, добавил:
— Остальные события я восстановил сегодня ночью. Скажешь, если ошибусь. Услышав мой голос, Линда вышла в прихожую и спряталась на кухне. Я же, увидев раненого Монжо у лестницы, конечно, сразу бросился на второй этаж. Она выскользнула… и, пока я рыскал по всему дому, ты открыл ей калитку.
— Да.
— Как это просто! И какой же я был дурак!.. А когда Монжо лежал в больнице, чего я только не выдумывал! Всех нас заворожил этот цилиндр. Потом уже все шло своим чередом. Монжо не так глуп, чтобы доносить на Линду. Дела его пошли на поправку, и он замыслил небольшой шантаж. Так ведь?
— Так.
— В тот вечер, когда мы с Фредом следили за ним, он звонил Линде?
— Да. Он требовал свидания. Линда не могла снова пойти на набережную Мишле, да и подвергнуться риску быть замеченной в обществе Монжо тоже не могла.
— Тогда она попросила его прийти к ней.
— Выбора не оставалось. Мариетта как раз уехала, большинство соседей в отпуске. Она решила, что, если Монжо придет попозже, его никто не увидит.
— И Монжо согласился? Он не побоялся, что его пристрелят?
— Нет, он принял необходимые меры. Во всяком случае, он уверял, будто отправил нотариусу письмо, в котором обо всем рассказал. Если с ним что-нибудь случится, письмо вскроют.
— Думаю, он пускал пыль в глаза.
— Возможно, но сомнение оставалось.
— Мерзавец! — воскликнул Марей. — Он знал, что ему нечего бояться, и взял вас за глотку.
— Вот именно. Мы были у него в руках.
— Вернемся к Линде.
— Она не заперла ни калитку, ни входную дверь. Когда ты бросил камешки ей в окно, она подумала, что это Монжо давал знать о своем приходе. Когда же она узнала тебя, это был настоящий удар! А Монжо уже поднимался по лестнице. Она впустила его к себе в комнату, заперла дверь, как ты велел, и, чтобы обмануть тебя, Монжо несколько раз кидался на дверь изнутри.
— Вот это-то меня больше всего и смущало, — сказал Марей. — Она спрятала Монжо в шкафу?
— Да. Пока ты осматривал дом, она разделась, ведь одежда сразу бы выдала ее, и, подождав твоего возвращения, взяла халат…
— Из шкафа! Признаюсь, там я ни за что не додумался бы искать!
Бельяр казался менее удрученным. Удивление комиссара отвлекло его и даже позабавило. Он невольно включился в игру.
— И долго просидел Монжо в своем тайнике?
— До утра. Простившись с тобой, мы сделали вид, что едем прямо в горы, на самом же деле через полчаса мы вернулись обратно и освободили Монжо.
— И вы увезли его с собой?
— Да. Теперь он в Швейцарии.
— И… много он с вас потребовал?
— Сто тысяч.
— Черт возьми! И вы согласились?
— А что оставалось делать? Линда все уладила.
— Ну а цилиндр?
Бельяр как-то жалко улыбнулся.
— Я по-прежнему возил его в своем багажнике, мне не терпелось избавиться от него. Но не мог же я отвезти его на завод. Закопать или бросить где-нибудь на улице тоже не мог. Тогда мне пришла мысль оставить его у Монжо перед отъездом из Парижа.
— Ты хотел сделать мне подарок?
— В какой-то мере. Я знал, что рано или поздно ты снова туда придешь.
— И Монжо ничего не имел против?
— Ему заплатили. Он даже нашел это забавным.
— Правда, цилиндр ничем не мог ему повредить. Его пытались убить. Теперь хотели скомпрометировать. Он все больше и больше походил на жертву. Ну и жизнь! Вся ответственность за это дело лежит на нем, а в конечном счете против такого вот молодчика не может быть выдвинуто никакого обвинения. Мало того, он разбогател.
Марей предложил Бельяру сигарету. Они помолчали. Наконец Марей решился.
— Самое простое, — сказал он, — если я прочту тебе конец своего рапорта.
Он взял последний листок.
— Я позволил себе наскоро обрисовать твои чувства… — объяснил он. — Ты извини, но в этом вся загвоздка, так ведь? Поэтому я в общих чертах написал, что, после того как Монжо выбыл из игры, Линда просила тебя уехать с ней… Нет, нет… Не возражай. Повторяю тебе, это и есть правда, в общих чертах, конечно. А нюансы, старина… До нюансов судьям нет дела. Итак, в двух словах все сводится к следующему: Линда или ребенок… Она предложила тебе выбирать: он или я. И она грозилась все рассказать. Я не хочу знать, что вы друг другу сказали. Главное, что ты убил ее.