Современный швейцарский детектив
Шрифт:
10
Мы включили в работу весь наличный состав. В ту же ночь и на следующий день опросили все гаражи, не обнаружены ли в какой–нибудь машине следы крови; то же самое было проделано с прачечными. Затем мы установили алиби всех лиц, которые когда–либо привлекались к ответственности по соответствующим статьям. Наши сотрудники побывали с собаками и даже с миноискателем в том лесу под Мегендорфом, где произошло убийство. Они обшарили все мелколесье в поисках следов, а главное — в надежде найти орудие убийства. Они обследовали участок за участком,
Против обыкновения я сам поехал в Мегендорф, чтобы принять участие в расследовании. Маттеи тоже явно нервничал. Стоял приятнейший весенний день, нежаркий, безветренный, но наше мрачное настроение не рассеивалось. Хенци допрашивал в трактире «Олень» крестьян и заводских рабочих, а мы направились в школу. Чтобы сократить путь, прошли прямо по лужайке с плодовыми деревьями. Некоторые были уже в полном цвету. Из школы доносилось пение: «Возьми мою ты руку и поведи меня». Спортивная площадка перед школой пустовала. Я постучался в дверь того класса, откуда раздавалось пение, и мы вошли.
Хорал пели девочки и мальчики, дети от шести до восьми лет. Три младших класса. Учительница перестала дирижировать, опустила руки и встретила нас настороженным взглядом.
Дети смолкли.
— Фройляйн Крум?
— Чем могу служить?
— Гритли Мозер училась у вас?
— Что вам угодно от меня?
Фройляйн Крум была сухопарая особа лет сорока с большими, полными затаенной горечи глазами.
Я представился и обратился к детям:
— День добрый, детки!
Дети с любопытством уставились на меня.
— Добрый день! — ответили они.
— Красивую песню вы только что пели.
— Мы разучиваем хорал к погребению Гритли, — пояснила учительница.
В ящике с песком был макет острова Робинзона.
По стенам висели детские рисунки.
— Что за ребенок была Гритли? — нерешительно спросил я.
— Мы все ее очень любили, — вместо ответа сказала учительница.
— Умненькая?
— Большая фантазерка.
— Можно мне задать детям несколько вопросов? — все так же нерешительно спросил я.
— Пожалуйста.
Я вышел на середину класса. У большей части девочек были еще косички и пестрые фартучки.
— Вы, верно, слышали, какая беда случилась с Гритли Мозер, — начал я. — Я из полиции, я там начальник, все равно что командир у солдат, и моя обязанность — найти того, кто убил Гритли. Я говорю с вами не как с детьми, а как со взрослыми. Тот, кого мы ищем, больной человек. Так поступают только больные люди. Болезнь в том и состоит, что они заманивают детей в лес или в погреб, ну, словом, куда–нибудь, где можно спрятаться, и там их мучают. Это случается довольно часто. У нас в кантоне за год было двести таких случаев. Иногда доходит до того, что эти люди замучивают ребенка до смерти. Так оно и было с Гритли. Конечно, таких людей нужно запирать на замок. На свободе они могут причинить много зла. Вы спросите, почему мы не запираем их,
Дети слушали затаив дыхание.
— Вы должны мне помочь, — продолжал я. — Нам непременно нужно найти этого человека, иначе он опять убьет какую–нибудь девочку.
Я подошел еще ближе к ребятам.
— Гритли не рассказывала, что кто–то чужой заговаривал с нею?
Дети молчали.
— За последнее время вы ничего не заметили странного в Гритли?
Нет, ничего такого они не заметили.
— Не видели ли вы последнее время у Гритли каких–нибудь вещей, которых раньше у нее не было?
Дети не отвечали.
— Кто был лучшей подругой Гритли?
— Я, — прошептала крохотная девчушка с каштановыми волосами и карими глазами.
— А как тебя зовут? — спросил я.
— Урсула Фельман.
— Значит, вы с Гритли были подружками?
— Мы сидели на одной парте.
Девочка говорила так тихо, что мне пришлось нагнуться к ней.
— Ты тоже ничего особенного не замечала?
— Нет.
— И никто не встречался Гритли?
— Да нет, встречался, — ответила девочка.
— Кто же?
— Только не человек.
Ее ответ озадачил меня.
— Что это значит, Урсула?
— Ей встречался великан, — еле слышно сказала девочка.
— Великан?
— Ну да, — подтвердила девочка.
— Ты хочешь сказать, она встретила очень высокого человека?
— Нет, мой папа тоже высокий, только он не великан.
— Какого же роста был тот человек?
— Как гора, — ответила девочка. — И весь черный.
— А он, великан этот, что–нибудь дарил Гритли? — спросил я.
— Да, — ответила девочка.
— Что же он дарил?
— Ежиков.
— Ежиков? Каких таких ежиков, Урсула? — спросил я, окончательно сбитый с толку.
— Весь великан был набит ежиками, — объяснила девочка.
— Да это же глупости, Урсула, — попытался я возразить, — у великанов не бывает ежиков!
— Этот великан был ежиковый.
Девочка твердо стояла на своем. Я возвратился к кафедре учительницы.
— Вы правы, фройляйн Крум, — сказал я. — По–видимому, Гритли в самом деле была большой фантазеркой.
— У этого ребенка была поэтическая душа, — ответила учительница, устремив печальные глаза куда–то вдаль. — Простите, нам нужно еще прорепетировать хорал к завтрашнему погребению. Дети поют недостаточно стройно.
Она дала тон.
— «Возьми мою ты руку и поведи меня», — снова запели дети.
11
Допрос мегендорфцев в трактире «Олень», где мы сменили Хенци, тоже не дал ничего нового, и под вечер мы возвращались в Цюрих ни с чем. В полном молчании. Я слишком много выкурил сигар и выпил местного вина. А вы ведь знаете свойства этих молодых красных вин! Маттеи, насупившись, сидел рядом со мной в глубине машины, и, только когда мы уже спускались к Рёмерхофу, он заговорил: