Совсем не прогрессор

Лернер Марик Н

Как бы то ни было, именно такой человек и требовался на первых порах новичку. Невозмутимый, всезнающий и заслуженный. Наград они не носили и в обычное время: считалось излишним хвастовством. Все окружающие и так прекрасно знают, у кого и за что они имеются, но когда ты в курсе, что напарник не сдрейфит и доказал это делом, всегда легче на душе. Еще бы не пытался стихи писать – совсем замечательный был боец. Так ведь не только кропает, еще и читает окружающим. Не нравится Киплинг – изучай Светлова. Про, гы, «Итальянца» для Итальянца: о том,

что нет справедливости «справедливее пули моей». Или читай Симонова. Это поэзия… Не про наши дела, но все равно стихи, не убожество. И ведь не скажешь: обидится. Дипломатические советы осваивать рифму и изучать мировое творчество на примерах мимо ушей пропускает.

Жрать охота. Хоть сухпай в желудок положить. Дерьмовая еда. Одна консерва «Минтай в масле» и пакет с черными сухарями. Разве голод заглушить.

Что за звук?

Цепочка людей неожиданно замерла, и они не хуже тараканов на кухне, разбегающихся при включении света, метнулись во все стороны, норовя забиться в укрытие. Огромная ладонь ударила в грудь – и он отлетел в сторону, неловко падая на спину и с ужасом слыша неприятный хруст в ящике за спиной. Хана «Сигналу».

– Ракету! – слабо донесся дикий крик. В уши будто ваты набили.

Метрах в ста опять рвануло, и взрыв был нехилый. Это не полковушка, что-то серьезное. Откуда у духов стопятидесятипятимиллиметровая артиллерия?!

Он перевернулся, собираясь последовать примеру остальных, срочно забиться под камень, и уткнулся носом в прекрасно знакомые ботинки. Предмет его глубокой зависти и абсолютно неуставные. Легкие и прочные, естественно, чуждого нам в корне производства. Самое то по горам ходить.

– Ай, мама, как болит, – простонал Акимович.

В боку у него была большая рана, и там что-то неприятно шевелилось.

– Сейчас, Итальянец, – пробормотал. Скорее сам себя успокаивал, потому что вряд ли тот понял.

Руки сами автоматически делали привычное дело. Промедол. Разрезать одежду, тампон, примотать на скорую руку. Еще один промедол. Хуже не будет.

Ухватил за шиворот и, упираясь ногами, надрываясь, потащил к присмотренной расщелине. Какое-никакое прикрытие, а лежать на открытом месте под обстрелом – большое спасибо. Сколько ты весишь, сука? Почему такой тяжелый?

Чьи-то руки ухватили Акимовича, помогая, и они рывком оказались в вожделенном укрытии.

– Связи нет? – глядя, как он со злостью скидывает ящик, спросил старлей.

– Разбилась.

– Не вздумай бросить. Потом не отпишемся.

Акимович опять застонал в голос.

– Вколи промедол, – морщась от крика грязным лицом, приказал старший лейтенант.

– Уже три. Не помогает.

– Дай еще.

– Сердце не остановится?

– Дай!

– Почему его зовут Итальянец? – прислушиваясь к разрывам, спросил. – Он же серб.

– Потому что имя у него Милан.

– Ну и что? – тупо переспросил.

– Милан, Милан, какая на хрен разница! Кажись, все, – прислушиваясь, обрадованно сказал старлей. – Заткнулись. Среагировали все-таки на ракеты, гниды.

– А что это было?

– Что, что. Висит самолет-разведчик где-то там, вверху, и шарится тепловизорами и прочими штучками. И тут идут неизвестные парни с оружием. Вот и накрыли. Дружественный огонь называется. Хорошо еще, бомбить не начали.

– Почему неизвестные?

– А ты в штабе спросишь, когда вернемся. Кто не согласовал приказы. Может, я? Или ты? Артиллеристы точно ни в чем не виноваты. Им координаты дали – пали. И крайнего не будет, – выползая из расщелины и матерясь, объяснил старлей. – Жив остался – радуйся.

– Все, – сообщила Татьяна Ивановна, – слезай! Задремал, что ли? Во народ пошел. Считай, здоров. Повязка не требуется. Красавец и так.

Она направилась в угол мыть руки, окончательно потеряв интерес к пациенту.

Сашка опустил ноги с медицинской кушетки и подтянул штаны. Лично ему шрамы на ноге не нравились. Красные и неприятно смотрятся, но уже почти не болят. А под одеждой незаметно.

– Ой! – растерянно сказала Люба, что-то старательно нашлепывавшая в углу кабинета на клавиатуре. – Говорит, не проходит.

– Информатика, – с сарказмом объяснила Татьяна Ивановна, – вычислительные машины нового поколения. Насколько проще было раньше. Отнес начальству – и все дела. А теперь мучайся.

– А что случилось? – заинтересовался Сашка. В очередной раз откуда-то пришла уверенность в собственных силах. Раз плюнуть.

– Положено сведенья о вас, оболтусах, отправлять по инстанции. А она в очередной раз не фурычит, – своим громогласным басом объяснила Татьяна Ивановна.

– Посмотреть можно?

– А ты понимаешь? – просительно сказала Люба. – Гляди, – уступая место, предложила.

Сашка сел на стул и, не думая, принялся за стандартную поверку. В таких случаях он просто позволял рукам работать. Начинаешь вспоминать – путаешься на манер сороконожки. А если без раздумий, все легко приходит само.

Ага… Письмо не доставлено. Нет связи с отдаленной ЭВМ. Причина? Нет ответа. Все нормально. И здесь, и тут…

– Вчера все работало? – спросил вслух.

– Да, – зачарованно глядя за его бегающими руками, ответила Люба. – Откуда ты знаешь, где смотреть? Это ж медицинские программы.

– Так начиналось внедрение единой спутниковой системы в армии, – продолжая проверку, объяснил Сашка. – Нужны были не просто телефоны, а возможность передачи текстовой информации. Да и спецсвязь не везде работала, а после Берлинской истории кабелям не слишком доверяли. Поставили задачу создать переносные малогабаритные системы. Размером с чемоданчик. Первые еще те уродцы были. Трубка с батон, и аккумулятор втроем носить. А лучше возить.

Опять полезло неизвестно откуда. Не присутствовал я на испытаниях, да и не мог. Давно это было. Кто-то из инструкторов байки травил. Зато с каким почтением слушают!