Совсем не Золушка!. Трилогия

Панина Валерия

Кай и Бруни, держа за руки сына, шли, улыбаясь, следом, издалека видя только Рыськину макушку, да догадываясь по качнувшимся цветочным головкам об очередном нырке. Шли медленно, занятые обычным родительским: 'Смотри, козочка! Вон, вон птичка полетела!' Малыш послушно вертел головой. Маленький башмак зацепился за что-то, руки и голова в смешной шапке ушли вперед, а ноги с попой в полосатых штанах отстали. Сын предупредительно крякнул, родители догадались посмотреть вниз и под радостное 'Бу!' вытащить из цветочного капкана.

К ужину возвращались голодные и нагулявшиеся. Младший ехал на папиной шее,

крепко держась за темные кудри, а старшая бегала вокруг, как спаниель, чуявший зайца.

На третье утро Аркей с женой, сыном и легким загаром отбыли порталом во дворец, оставив Рыську и дорожный сундук в Козеполье. Поцеловавшись и помахав на прощанье, Рысена, вооруженная огромным яблоком, уселась на валуне с видом на дорогу ждать гостей.

Яблоко было давно съедено, пойманы три бабочки, сплетен венок, вокруг валуна протоптана дорожка. Наконец, на дороге показались запряженный четверкой экипаж и следом груженый сундуками возок.

– Господин Рофио! Господин Рофио! Они приехали!
– счастливая Рыська ворвалась в комнату Ромурина и запрыгала вокруг кресла.
– Пойдемте скорее! Поскорее же!

Глава семнадцатая, в которой наконец-то встречаются героиня и приключения.

– Пресвятые тапочки! Да что ж это?! Собаки вас драли, что ли? Или Аркаеш, прости Пресветлая, воду возил?
– рюши на чепце госпожи Кальвины подпрыгивали в унисон с хозяйкой.
– Два платья за три дня, а теперь нате вам - штаны с курточкой в раздрыг! Этак господин Арк с вами по миру пойдет. Ей-ей, отпишу, пожалуюсь их милостям. А вам, сударынька моя, выпишу из столицы парусины просмоленной и робу пошью!

Рыська молча сопела, снимая башмаки и чулки, изрядно подраные полотняные штаны в непонятных пятнах, расстегивая курточку, с утра бывшую нежно-зеленой, а теперь грустно-серую в грязно-зеленых пятнах. Сама она тоже была не везде одинаково грязной. Те части тела, что худо-бедно оборонялись тканью, светлыми пятнами контрастировали с лицом и руками.

– И где вы так изгваздались-то, извазюкались? Опять в Жабкино болото лазали? Не похоже. Намедни вытащил вас оттель конюх Грегор, тиной несло...
– старая экономка принюхалась, смешно дергая кончиком носа.
– Так если прикинуть, то больше на то похоже, что вами котелки медны чистили, что от старости обзеленели.

Рыся тем временем залезла в исходящую паром лохань, фыркая на защипавшие ссадинки на коленках.

– И молчит, молчит. Не угодила я им. Как же, надо бы, как увидела грязную да ободранную, так хвалить да радоваться. Так, что ли, молчальница?
– намыливая Рысюшу жесткими пальцами, продолжала строгая домоправительница.
– Скажи уж, одари старуху словечком.

– Я нечаянно, госпожа Аврил, правда-правда!
– Рысена из-под мыльной шапки уставилась на экономку честными синими глазищами.
– Мы играли в прекрасную принцессу, дракона и рыцаря. А вон там, - Рыська махнула рукой куда-то в сторону, плюхнув на пол, - Замок, настоящий. Ну, был. Там и стены крепостные, и ров! И там дракон держал принцессу, в башне.

– Ну и сидели бы себе в башне, посиживали,

ждали, когда спасут. Разве принцессы такие чумазые бывают?
– ворчала женщина, оттирая неподдающиеся ладошки.

– Да нет же!
– от души возмутилась Рыська, смахивая с зачесавшегося носа пену.
– Принцессой у нас Жулечка была! А я - драконом!

– Драконом?! Да что делается-то?! Девочка - драконом?!

– Самым настоящим. Почти огнедышащим! Тибо Жулю еле-еле спас. И то потому, что он с войском был, а нас с Филис и Госсом только трое.

– А они что, тоже драконы?
– поливая Рысю из ковшика, поинтересовалась госпожа Кальвина.

– Они - вторая и третья головы! Драконы же - трехголовые! Вы что, забыли?
– удивилась Рыська, подставляясь под большое полотенце.

– Совсем забыла, старая, - помогая малышке одеться и принимаясь за гребень согласилась собеседница.
– Остальные почище вас будут, или опять выварку на всю ночь ставить?

– Ставить, - покорно вздохнула Росинта.
– Говорю же, еле спасли принцессу!

С того дня, как у крыльца остановилась большая дорожная карета и из нее яблоками высыпались дети, и, потирая затекшую от долгой дороги поясницу, охая, выбралась няня Фифи Феликин, прошла неделя.

Усадьба была отдана на разграбление, то бишь на летний отдых, Рыське и восьмерым приютским ребятишкам. Пополам девочек и мальчиков, поровну людей и оборотней. Тех, кто всю зиму пролежал в Народной больнице королевы Рейвин. За седмицу малышня немножко отъелась, а главное, загорела, и Рыся, будучи почти самой младшей, на общем фоне больше не казалась богатыршей.

Ближайшие к поместью холмы были окончательно разведаны, болотца и ручьи измерены, деревья излажены, козы распуганы, валуны уже отчасти стали не такие и замшелые. Дом обследован от флюгера на крыше до последнего угла подвала. Пришло время покорять новые пространства.

Невыспавшееся за короткую летнюю ночь солнце едва-едва лениво вылезало из-за Синих гор, а Рысена уже вышагивала во главе экспедиции. Бодрые путники, вооруженные мечами и пиками, срезанными с ближайшего дерева, держали путь в дальние и, само собой, неизведанные и манящие дали. Замыкала колонну маленькая фарга с янтарными глазами и длинными волосами цвета темного шоколада. Через каждые сто шагов она отставала, то увязавшись за бабочкой, то пряча в карман симпатичный голубенький камушек, и принималась верещать: 'Погодите! Погодите! Вы меня забыли!'

Отряд останавливался, мальчишки угрожали растяпе карами вроде 'привязать на муравьиной куче' или 'бросить голую в комариное болото', Рысена хмурила брови и тоном госпожи Аврил выговаривала: 'Жуля, нельзя же быть такой рассеянной, милая!', Жуля подбегала, клялась, что 'Больше не буду!' и через десять минут опять терялась.

Отстав в очередной раз ради погони за огромным жуком с оленьими рогами, бедная Жульенна очутилась одна-одинешенька в кольце каменных останцев, зажатых между двумя холмами. Жук давно улетел, голосов экспедиционного корпуса не было слышно. Жуля подумала-подумала, обернулась и пошла по собственным следам назад. Свежий след хорошо читался, на лапах бежалось быстрее, чем на ногах, но внезапно новый, незнакомый запах заставил фаргу свернуть в сторону.