Союз корпораций

Тверез Тихон Владимирович

В небольшом зале центра дальнего обнаружения и астероидной активности было почти пусто. Поделенный на несколько сегментов сферический экран показывал разные участки космоса. Несколько человек за столами увлеченно наблюдали за экранами умок, вполголоса переговариваясь по внутренней связи, изредка вставали и подходили друг к другу и к главному экрану. Шестичасовая смена в этом зале должна была пройти нескоро, но сотрудники, устав от однообразия, позволяли себе поболтать друг с другом напрямую, без надоевшей гарнитуры связи. Центр дальнего обнаружения Восточного располагался в нескольких помещения, где проходила обработка данных с нескольких планетарных локаторов, неземных и налунных телескопов и множества бортовых систем слежения, запущенных, в том числе на окраины Солнечной системы, еще несколько десятилетий назад. Координировалась работа

с другими центрами слежения на всей планете и на Луне, с различными институтами климата планеты и активности Солнечной системы.

Миниатюрная симпатичная девушка с огромными сияющим глазами и отсутствием, по последней моде, волос на голове поправила гарнитуру связи и, посмотрев на экран, быстро забегала по клавишам стационарной умки. Экран слева с коротким интервалом менял картинку изображения спутников Юпитера, на правом бежали строчки данных.

– Лиз, что у тебя там? – к девушке за крайним столом подошел бородатый пожилой человек в форме ЦУПВа с такой же гарнитурой связи на голове.

– Да вот, Андреич, что-то непонятное, – девушка, обернувшись, мило и немного стеснительно улыбнулась. – Сначала подумала, что передача картинки замедлилась, проверила, почти отовсюду то же самое. В интерактивной модели еще больше изменений, и они растут. Это сектор 934ЮА2301, четвертое кольцо Юпитера. Полчаса назад в этом секторе, чуть ниже эклиптики системы, прошла короткая вспышка, точнее несколько, судя по данным гелиобуев. Такое бывает, но в более меньшем масштабе. Я сообщила на Центральный, там подтвердили и попросили продолжать наблюдение. А десять минут назад, если нет ошибки в передаче данных, все-таки это четырехчасовое расстояние, зафиксирована смена орбит нескольких крупных астероидов и, возможно, множества мелких. Почти сразу там же прошла еще вспышка света, интенсивнее предыдущих, продолжительностью треть секунды. Через два земных часа в этот сектор придет спутник Амальтея. Через пятнадцать-двадцать минут сможем делать хоть какие-то прогнозы, пока недостаток информации.

– Внимание всем! Все свободные координаторы, работаем с Лиз. Джерт! – сотрудник за крайним столом поднял голову от экрана, – на тебе остальные залы. Я работаю с Центральным. У нас изменения в системе, зеленый уровень.

Через десять минут все залы ЦУПВа работали в экстренном режиме, координируя работу с Центральным космодромом и НИЦ Курчатова. Установилась связь с Американским космическим агентством и Тянь-Шаньским космодромом. Через два часа началось селекторное совещание руководителей космодромов эксклавов и центров дальней разведки.

* * *

Ручеек тихонько журча огибал замшелые дикие камни, покрытые копившимися здесь годами лиственничными сухими иголками, унося их вниз, уносился сам, теряясь журчанием среди огромных валунов, и там, падая, превращался в водопад. Низвергался с десятиметровой высоты в небольшую за столетия выдолбленную в скальнике чашу, снова превращался в ручеек и тек, огибая камни до следующего водопада. Внизу, в долине, на километровой глубине ручейки пробивали путь в непроходимом лесу, прятались меж корней, выплескивались наружу потоками живой воды, сливались. Дальше ручьи находили далекую отсюда реку и, вливаясь в нее, давая ей и себе силу, устремлялись в океан, к другой, пока неизвестной жизни.

У родника, там, где начинался ручеек, под кронами низких и толстых разлапистых лиственниц стояла одинокая хижина из плотно уложенных веток лапника, увязанных лентой-липучкой. Покрышка входа, обращенная к долине, была откинута, было видно многослойное полотно мобильного арктического домика. Недалеко виднелось старое кострище рядом с расколотым надвое большим валуном. За ним, ближе к обрыву, меж нескольких больших валунов был устроен навес, и там стоял одноместный туристический винтокрыл со сложенным винтом и прижатыми к бокам зачехленными соплами.

Полотно входа маленького домика распахнулось, и вышел высокий старик, с белыми как снег волосами, собранными сзади в хвост, прикрытыми сверху маленькой шапочкой нейрошлема, и бело-серой длинной узкой бородой, казалось, перевитой такими же длинными усами. В руках старик держал небольшой серый контейнер, по форме напоминающий рюкзак, с двумя пластиковыми ремнями по бокам и ярко-оранжевой полосой наискось. Подмышкой торчала умка с болтающимся тонким ремнем.

Дойдя до кострища, старик покосился на треснутый валун, чему-то усмехнулся, тряхнув усами и положив контейнер на землю, пристроил умку на небольшую скамейку из тонких жердочек. Посмотрев на собирающиеся тучи над высокими скальными пиками, открыл экран, пошаманил над кнопками и внимательно вчитался в строки. Достал из кармана небольшой прибор, похожий на флакончик мыла, с буквой «Л» на боку и, щелкнув колпачком, поставил на скамейку. Снова вчитался в строчки данных на экране, что-то поменял в трехмерном голографике сбоку экрана и, наконец, вздохнув, принялся распаковывать рюкзак-контейнер. По мере продолжения процесса рюкзак превращался в странный экзоскелет с полностью закрывающим голову темным овальным шлемом из прозрачного материала. Взяв в руки готовое изделие, старик посмотрел на экран.

– Ну что, Никола Иванович, начнем, однако, – старик улыбнулся собственным мыслям и, придержав хвост прически, натянул полусферу шлема на голову. Расправив болтающийся за спиной экзоскелет, застегнул на поясе широкий ремень с блоком управления. Сдвинув пластину, набрал на сенсоре команду – и вдруг экзоскелет на спине плавно облек тело, укрывая корпус в мягкую капсулу. Старик по очереди прижал к рукам болтающиеся рукава – и руки спрятались в мягкий серый панцирь. Проведя руками сзади, потом под коленями и до стоп, он, переступив ногами, точно также закрыл в панцирь нижнею часть тела. Повертев головой, расправив плечи и подпрыгнув, добиваясь комфорта, старик набрал на блоке управления следующую команду – и экзоскелет полностью герметизировался, оставив только открытый лицевой щиток шлема.

– Ну вот, вроде хорошо, – старик присел на землю у кострища, скрестив ноги и пристроив на колени умку. Голограмма преобразовалась в еще один трехмерный рисунок – человеческая фигурка в мерцающем разными цветами коконе поля, с ярким сгустком энергии над левым плечом и расходящимися от сгустка изогнутыми, разной толщины и цвета, линиями, пронизывающими кокон и фигурку человека. Что-то немного подправив в первом графике, старик посмотрел на контейнер с буквой «Л» и закрыл глаза. Как будто что-то вспомнив, пристегнул тонкий ремень умки к поясу и вдруг стал подниматься над поляной. Фигура старика в сером скафандре, сидящего со скрещенными ногами с умкой на коленях зависла в трех метрах над поляной. Через пять минут серая фигурка закрыла умку, перекинув ее на ремне за спину, посмотрела на браслет палмтопа на предплечье, ввела какую-то команду и, вскочив на ноги, принялась делать зарядку. Фигура человека в сером орбитальном скафандре активно и, видимо, весело делающая зарядку в трех метрах над землей, выглядела немного жутко. Всегдашнее щебетание меленьких горных птиц, поселившихся у хижины, прекратилось. Фигура, несколько раз прыгнув из стороны в сторону, замерла и в следующий миг исчезла, почти сразу появившись на пятьдесят метров выше, над ближней скальной грядой. От умки за спиной раздался сигнал, встревоженные птицы посмотрели в ту сторону. Фигурка над скалами посмотрела на наручный браслет, покивала головой в шлеме и вдруг по наклонной траектории побежала по воздуху к хижине.

* * *

В меленьком трапециевидном кабинете на верхнем этаже главного корпуса НИЦ Курчатова сквозь прозрачную полусферу потолка светило яркое, почти в зените, солнце. Лучи высвечивали стекла книжных шкафов, отражались от пластиковых корешков папок и от свисающих со свитков на ремешках печатях. Ударяя в стоящий посреди кабинета письменный стол, играли в завале канцелярщины на столе и исчезали, поглощенные матовым вогнутым экраном умки. Проникая сквозь листья всевозможных зеленых оттенков многочисленных растений в горшках и кадках, солнечные лучи меняли интенсивность и цвет, терялись в тени и, отражаясь от чего-то, меняли направление, добавляя загадочности тихому домашнему уюту кабинета.

В углу, на маленьком диване, за небольшим столиком, заставленном кружками, сахарницей, молочницей и вазочками с пирожными, сидел Кирилл Владимирович – глава безопасности эксклава Русия. Он с удовольствием вертел головой, осматривая интерьер кабинета, задумчивое лицо озарялось довольной улыбкой. Раздался звук падения чего-то металлического, возглас: – «Ой!» И Кирилл Владимирович повернул голову.

– Ну вот, крышечка упала, – Ольга Петровна Полякова, директор НИЦ Курчатова, доставала из синтез-комбайна чайнички с кипятком и теплым молоком, наконец, улыбаясь, повернулась к столику.