Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт
Шрифт:
На исходных. Стрелки с «рысями» готовы, снайперы тоже. Рябой колдует у забора, закладывая сюрприз – если нам придется спешно отходить с пленным или, упаси боже, с «двухсотыми» или «трехсотыми». А пока десантники строят нам живую пирамиду, и мы перелетаем на ту сторону тремя парами – и вперед!
Корпус самый ближний к ограде, в форме буквы «Г». Короткое крыло с отдельным входом – это наш объект и есть. Заходим с торца – меньше шанс, что нас увидят из окон длинной стороны, если там кому-то не спится. Окна первого этажа нараспашку, пробегая мимо слышу храп. В принципе влезть можно было бы… Нет – на фоне окна будет шибко приметно, и не так удобно стрелять, как от двери. Вот если дверь будет заперта… Не заперта – обычно, когда окна не закрывают, то
Без стука, конечно. Из-под двери пробивался свет, и слышались голоса. На слух четверо, и они там играют, что ли? Ну, будет вам сейчас голливуд с ужасами – а в роли ужасов мы. Точно, четверо. Сидят за столом, режутся в карты, мне и Вальке Скунсу на их рожи любоваться некогда, четыре раза «хлоп». Это что, караул был, что ли? От двадцати шестеро – но лишь двое службу тянули на постах, а прочие в помещение и в карты тут бдим?
– Финн, Мазур, держите коридор.
Две палаты на первом этаже, мы с Валькой в одну, Влад с Рябым в другую… удачно зашли! Палата, как сказал доктор, двенадцатиместная, но две койки вижу свободные, а на прочих спят! Мирные больные – вот только у входа, где вешалка и стол, оружие сложено: и винтари, и ППС, и «шмайсеры». А некоторые и с собой прихватили, на спинки кроватей повесили – и не проснетесь теперь! Трудно ли взять в ножи спящих? Если умеешь двигаться быстро и бесшумно и знаешь, куда бить, учили нас этому – не сложно, но очень грязно. Главное – на крови не поскользнуться под конец. А на самый последний случай, если кто-то спит по-звериному чутко и проснется – то в левой руке у меня и Вальки те же ПБ. Можно было и одним холодняком, как с немчиками в Кюстрине у моста – те мальчишки-зенитчики, кто и пробудиться успел, лишь пищали «нихт» и «муттер», руками закрываясь, оружие у них по орднунгу было в пирамиду составлено – но здесь окно открыто, еще кто-нибудь наружу сиганет, и нам еще второй этаж брать, где самые волчары, так что надо с гарантией.
Нам стрелять не пришлось ни разу, Рябому лишь однажды. Вот и двадцати одного бандеровца нет – двадцать семь, с караулом. Теперь наверх!
Там, по рассказу доктора, не две большие палаты, а пять поменьше. И публика тут была посерьезнее – судя по тому, что в первой же, куда очень тихо вошли мы с Валькой, нам навстречу дернулся детина уже с автоматом в руках, пришлось стрелять, и еще во второго, что на койке спал. И из соседней палаты, где работают Влад и Рябой, слышу щелчки – да сколько же их тут, доктор сказал, два десятка всего, а мы уже за три десятка упокоили! Следующая пара дверей. Влад с Рябым в левую вошли, мы буквально на секунду задержались, распахиваю правую, и сразу оттуда выстрел громом в ночной тишине – стоял бы в рост и напротив, точно бы в грудь получил, а так над головой пролетело, а вот стрелявший передо мной как мишень, из темного коридора на фоне окна, да еще через ПНВ – готов! И снаружи слышу крики и стрельбу – а вот это плохо! Но мы ведь почти у цели!
– Волк, я Стая, активность в главном корпусе, – голос в рации. Вот влипли!
Распахиваю последнюю дверь, в конце коридора, и швыряю внутрь светошумовую гранату – коль пошла такая пьянка, шуметь так шуметь! Слышу полузвериный вой, там кто-то катается по полу, держась за лицо – знакомая реакция, временно ослеп и решил, что вовсе зрение потерял! Он тут один. Главарь, наверное? Вырубаю, не насмерть, ударом по башке, полевая сумка на спинке стула, на столе какие-то бумаги – берем, и отход! Не спускаясь на первый этаж – через окно в другом конце коридора.
– Стая, путь два, чисто?
– Чисто, прикроем, я Лось, – голос Булыгина.
Можно и выпрыгнуть, но зачем нам риск ноги сломать? Заранее припасенный крюк на подоконник, веревку наружу, и пробежаться по стене – выходит почти так же быстро, как прыжок. Сначала выкидываем пленного, стянув ему запястья «наручниками», узлом и придерживая конец. Следом вылетают Финн и Мазур и сразу залегают, прикрывая один слева, второй справа. Затем Рябой, Влад, Валька – я на миг задерживаюсь, на лестнице слышу топот, кидаю приготовленную РГД, и в окно. Рвануло, когда я был уже на земле.
– Стая, я Волк, мы вышли, давай! И двери!
Мы лежали и были к тому же прикрыты торцом выступающего крыла. Но все равно впечатление сильное. Шесть зарядов из «рыси» влетело в окна главного корпуса, из которых мерцали вспышки выстрелов и пулеметных очередей. Если там столько засадников, то больных и персонала остаться просто не могло! «Рысь» уже местного изготовления ненамного уступает «шмелю» наших времен – так что мало бандерам не показалось. Не дожидаясь, пока они там очухаются, встаем и бежим к ограде. Берем сильно вправо, чтобы не быть на свету, там разгорается пожар. А «рыси» бьют снова, теперь зажигательными. Здание кирпичное, но все перекрытия дерево, гореть будет хорошо!
Отходим перекатами, попарно. Финн и Мазур тащат пленного. Отбежав метров двадцать, залегают, теперь бегут Влад и Рябой. И я знаю, что упав на землю, они не лежат, а ползут – чтобы подняться не там, где их мог видеть возможный стрелок. Не хватало еще потерять кого-то на отходе. А в заборе уже зияет дыра, рванули заряды, грамотно наложенные Рябым на прутья и приведенные в действие сержантом-сапером из десантуры. Осталось пробежать метров шестьдесят, так хочется рвануть без оглядки, ведь несколько секунд, и уже у своих!
Вдруг чувствую спиной… вот не знаю, как это назвать. Взгляд в спину – это знакомо и охотникам, но спецназу – особенно. Хотя еще не пробежал и половину дистанции, падаю и качусь вправо, чтобы оказаться как можно дальше от прежнего места. И пулеметная очередь проносится как раз там, где я только что был. Если бандеровец возьмет поправку по целику чуть правее, то мне песец! Но слышу от наших выстрелы СВД, и голос Булыги в гарнитуре:
– Брюс, ты как? Мы его загасили!
Да живой я, и даже не раненый, свезло. А ведь бежали бы мы «на рывок», как выскочили, и сразу к проходу, толпой – так могло положить половину, если не всех! Хороший пулеметчик у бандер был, ночью и чуть не попал – хотя дистанция тут для МГ смешная. И сидел он, зараза, на чердаке того самого крыла, где мы работали, у нас над головами! Вижу, Финн и Мазур уже проскакивают в проход со своей ношей – пленный так и не очухался, его под локти волокут. Перебегаю, Валька рядом, Влад с Рябым уже за оградой. Главный корпус пылает, как костер, в него высадили, как был договорено, по дюжине термобарических и зажигательных – и думаю, все же не могло там быть мирняка, при таком количестве стволов, из каждого окна ведь стреляли! Проход уже рядом – и снова то же чувство. Пригибаясь, качусь влево, уже за парапет, и снова рядом свистят пули! Но наши снайперы наготове.
– Вот ведь зараза! – ругается Булыгин, вбивая новую обойму в СВД. – Старшой, ты как? Наверное, там второй номер у пулемета был.
Отходим. И снова для нас работа – ведь ПНВ лишь у нас, спецназа из «будущего», так что обнаружить выдвижение противника, если он попытается преследовать и перехватить, будет нашей заботой. Но до машин добрались без проблем, погрузились и рванули домой, по Дегтяревской и Артема прямо до места. А далеко позади горело и стреляли, но непонятно, в какую сторону. У нас потери за всю операцию – один легкораненый у десантников, пуля-дура все ж цель нашла.
А сколько ж мы бандер упокоили? Во флигеле тридцать восемь, считая пленного, и в больнице тоже хорошо от нас прилетело – итого под сотню точно. Из них тринадцать моих, в том числе шестеро прирезанных спящими. Нет, совестью не мучаюсь – одна лишь мысль сейчас больше всего заботит лично меня. Где форму от крови отстирать – а то весь забрызгался, даже на лице пятна.
Грязная все же работа – мир от человеческих отбросов чистить. Но должен же кто-то заниматься и ею?
Василь Кук Лемех, генерал-хорунжий УПА.