Союз одиночек
Шрифт:
– А если на другой чаше – жизнь? Согласишься сыграть?
– Собственно, что мне терять?
– Эх! – огорчился Геральд, чуть не прибавив: молодежь. – И когда люди научатся ценить, что имеют? Вокруг столько радостей, маленьких и больших, столько непознанного!..
– Хорошо глядеть на мир с твоей колокольни, – вздохнула женщина. – Предварительно утомясь коллекционировать машины.
Геральд насмешливо фыркнул.
– Тянет на авантюры? – спросил он. – Ну, за ними дело не станет. Слыхала про здешнее зверье: крысок запредельных размеров, морских чудищ, оснащенных лазерами, прочих небывалых тварей? Вот из чего собрать бы коллекцию – цены б не было!
Чуть заметно Энни напряглась под его рукой, зашевелила лопатками.
– Разве это не вымысел? – спросила она.
– Сперва и мне казалось так – пока не присмотрелся ближе. По натуре я парнишка азартный, но свои затеи привык готовить с тщанием. И стоило ковырнуть мешок, как из него столько посыпалось!.. Тут, в этом городке, еще цветочки, а центр аномалии приходится на губернскую столицу. Думаешь, почему туда стремится столько народу? Притягивает, говорят, – даже понятие возникло: «слышать Зов». Правда, добраться до конечного пункта хватает духа не у всех.
– И тебя тоже притянуло Зовом?
– А у меня всегда ухи на макухе, – ухмыльнулся Геральд. – И уж я, в отличие от многих, знаю, чего хочу. Зверюги – что!.. Там есть вещи куда занятней.
– Расскажи, а? – попросила Энни. – Будь таким добреньким.
– Про всё? А спать когда?
– Ну, хотя бы начни.
И женщина поменяла позу, чтоб видеть его лицо.
– Прежде, до возвращения губерний, эта местность звалась краем, – начал Геральд. – Как ни забавно, теперь она оправдывает такой статус. Именно край, даже не государства – планеты. Здесь Приграничье, к тому ж покруче Дикого Запада, поскольку граничит черт знает с чем – может, и с Преисподней.
– Шутишь!..
– В мои годы на такие темы трудно острить.
– А сейчас ты говоришь, точно старик.
Усмехнувшись, Геральд поцеловал ее в висок.
– Как пишут в объявлениях: «девушка желает познакомиться с солидным щедрым мужчиной для приятного общения». Вот я как раз такой: не лысый, но уже поседелый. А жизнь гарантирую не хуже своей – разве это не щедрость?
– По-моему, это пишут шлюхи.
– Боже, что за обороты!
– Хотя кто ныне не продается…
– Ну, такие наверняка есть – не надо всех под один гребень. Хотя речь об ином… Скажи, тебя не страшит смерть?
– Что? – удивилась она.
– И старость, и немощь, – продолжил Геральд. – Пока я мужчинка в соку, но перевала уже достиг. А дальше что: тропка под уклон? Все ниже, ниже… Затем обвал – в небытие. Будто и не было человека. Вспорхнул, прокукарекал, сколько успел, и сгинул навеки.
– Разве ты не веришь в бессмертие души?
– «Веришь»! – фыркнул он. – Это не для меня. Доказательства – где? Кто-нибудь вернулся оттуда? Ага, Христос… Если и вернулся, ко мне не приходил. А ведь какой разговор мог бы состояться!
Геральд даже засмеялся, представив такую встречу.
– Ну, и к чему твой вопрос? – вернулась Энни к реалиям.
– Да к тому, милая, что я не прочь перенести окончательное разрешение этой дилеммки: насчет бессмертия души, – как можно дальше в будущее. А до тех пор пожить на грешной земле.
– По-твоему, это возможно? То есть не в отдаленной перспективе, а сейчас, здесь?
– В том и суть. За этим многие и ломанулись туда. Но захотят ли они платить полную цену?
– А ты? – спросила женщина.
– Вот я предпочел бы не платить, – ответил он. – Поскольку ценой как раз и может стать жизнь – настоящая, полнокровная. И тогда на что мне такой срок? Уж лучше небытие, чем прозябание.
– Значит, и байки про вампиров высосаны не из пальца?
Ну, это уже не просто двусмысленность – скабрезность!
– Отнюдь, – хмыкнул Геральд. – Кажется, из любимых словцов нового дворянства.
– А по-моему, это лексика анекдотных персонажей.
– Разве большая разница?
Сев на постели, Энни потянулась к своей сумочке.
– Не против, если я закурю?
Кажется, она разволновалась – признак доверия. Начального, скажем так.
Геральд пожал плечами:
– Желание дамы…
И подвинул к ней пепельницу.
– А ты, конечно, не куришь.
– Теперь это, скорее, женское занятие, – подтвердил он, усмехаясь. – Греши, пока молода. С возрастом учишься рационализму – если не дурак.
– И не пьешь, да?
– А вот тут имеется оптимум. Как и в постельных утехах, к слову сказать.
– По крайней мере, тебя не раздражает, когда женщина курит?
– Если она красива и обнажена, – сказал Геральд галантно, – это даже добавляет ей шика. Хотя здоровью, конечно, вредит, – присовокупил, чуть подумав.
Он вдруг заметил, что за окнами светает. Да и в комнате стало светлее. Вот так: незаметно, за «приятным общением», – пролетела еще одна ночь. А много ль осталось их, столь же сладостных? В следующие-то уже не расслабишься, как сейчас… Или подарить себе еще сутки? Куда торопиться: на тот свет? Нет, подарки судьбы надо беречь!
– И утро тебе к лицу, – сказал он, любуясь женщиной.
– И ночь? – откликнулась Энни, точно на пароль.
Ух ты, выходит, и она помнит старинный этот фильм!.. Или совпадение? Роль миледи ей бы подошла, смотрелась бы не хуже Демонжо. Даже лучше – если иметь в виду любовные сцены.
Геральд снова поглядел в окно, будто ожидал увидеть там первого из монстров Приграничья. Хотя с рассветом они прекращают бедокурить, а в такую даль забредают редко. Правда, уже и тут случались странности. Мало-помалу, но чужаки наступают.
Оглянувшись на соседку по постели, Геральд вздохнул: