Союз Преданных
Шрифт:
— Если тебе нужно время, чтобы все обдумать и осознать…
— Я не тупая, — отрезала Доминика, отстраняясь. — Я просто… давай проясним… Ты действительно потомок доисторического медведя, превращаешься в него и об этом никто не должен знать.
Еще один смешок непроизвольно вырвался сквозь ее плотно сомкнутые губы, но Ладвиг только склонил голову, соглашаясь с каждым словом.
— И из-за этого никому не удалось взять Север штурмом, его защищает магия.
— Защищала, — поправил Ладвиг. — Сейчас барьеры истончились. Мир изменился, мы сами стали другими. Разлад между княжескими кланами подточил магию, так еще и наши люди… они уже не верят так сильно. Жрецов, кто занимался бы их связью с прошлым, почти не осталось, зато есть легенды о том, что
— А ты не думаешь, что дело в климатических условиях? Это называется «географическим фактором», — натянуто улыбнулась принцесса.
— Раньше Юг был зелен, как поле в летний день. Но духи покинули его после множества кровопролитных войн. Они не любят, когда уничтожается жизнь, — покачал головой Ладвиг и снова протянул ей флягу. Доминика кивнула, принимая питье. — Я хотел бы оградить тебя от пребывания в плену тайн Севера, но судьба распорядилась иначе.
— И что теперь?
— Теперь ты можешь считать Север своим домом, — ответил он.
Доминика поджала губы. В груди заворочалась злость. На Север за его тайны, на древних духов, на Ладвига за этот фатализм. Но она проглотила горечь, смыла ее крепким вкусом браги и спросила:
— А все князья превращаются в медведей?
— Нет, — усмехнулся Ладвиг. — У каждого дома свой предок, и его образ унаследовался каждой линией потомков.
— А у простых людей такого дара нет?
— Простые люди хранят эту тайну и питают наш дар верой в Предков. Это своего рода Договор.
— Тогда Эдвин — тоже князь?
— Он из княжеского рода Ортир, с Гряды, но его изгнали, там сейчас правит его брат, — ответил Ладвиг. — Спроси его сама, может, он расскажет эту историю.
— А Куно? Ему тоже нужно?
— Он уже в курсе, — ответил князь. — Ему пришлось все объяснить, когда мы вернули тебя в замок. Он был в восторге.
Доминика фыркнула и выдавила из себя усмешку. Куно всегда реагировал на все события по-своему. Тревога, притупленная алкоголем, схлынула. Доминика откинулась на спинку кресла и уставилась на сидевшего на краю кровати Ладвига. Князь внимательно изучал ее, искал в лице признаки надвигающейся истерики. Но паники не было, только покой накатывал мерными волнами, а на губах начинала играть едкая усмешка. Такая же, наверная, украшает безразличное лицо самой судьбы.
Вот и все, ее путь оборвется здесь, на севере. Среди снегов, пасмурных дней, древних духов и странных тварей, населяющих лес. Доминика встрепенулась, вспоминая ощущение чужого взгляда у себя на затылке.
— Та тень в лесу…
Ладвиг кивнул, улавливая нить разговора.
— Об этом не беспокойся, скоро лес снова будет безопасен. Нужно как можно скорее провести праздник, чтобы поднять дух людей, — Ладвиг подался вперед, его ладонь легла поверх руки Доминики. Принцесса вскинула брови.
— Как ты себе это представляешь? Приблизить солнцестояние?
— Скажем, сделаем это праздником начала зимы, — улыбнулся князь.
Доминика раскрыла блокнот на новом развороте и принялась набрасывать новые планы для торжества, тут же обсуждая их с Ладвигом. Работа успокаивала. Если не брать во внимание то, что она сидела рядом с мужчиной, который мог обращаться в гигантского медведя, то не так уж все и изменилось. Но стоило ей начать задумываться об этом, руки начинали дрожать.
Перо оставило неровный росчерк и упало на стол, стоило ей в очередной раз унестись вслед за своими мыслями. Ладвиг осторожно тронул ее за плечо.
— Тебе надо отдохнуть, — мягко посоветовал он.
— Все в порядке, — помотала головой Доминика. Она подобрала перо и поставила жирную точку, готовая начать писать, но Ладвиг уже поднялся со своего места, подхватил ее руки и заставил подняться следом.
— Поверь мне, я видел, что происходит с умом людей, когда они сталкиваются с истинной сущностью севера. Тебе любой целитель сейчас пропишет постельный режим и как можно больше вина. Флягу оставлю здесь, можешь занести потом.
Вдруг он оступился. Нога проскользила по аккуратно сложенному листку, лежавшему посреди комнаты. Князь наклонил голову, чтобы рассмотреть помеху, но Доминика опередила его, выбросила вперед руку, словно для удара, но пальцы лишь аккуратно коснулись небритой щеки, мягко заставили повернуть и склонить голову. Доминика подалась вперед и с обманчивой невинностью коснулась его губ своими. Ресницы затрепетали, она молилась, чтобы он принял нервозность за смущение. Она почувствовала его улыбку на своих губах и уже готова была решить, что все пропало, как вдруг его руки сомкнулись на ее талии, привлекая к себе, ближе, вплотную. Поцелуй стал жадным, насытился привкусом крови из прикушенной губы. Доминика отстранилась, чтобы перевести дыхание, но воздух тут же выбило из ее легких, как только губы Ладвига коснулись ее шеи. Принцесса стиснула руки на его плечах, положила ладонь на его затылок, не давая отстраниться, требуя продолжения, и Ладвиг принялся послушно осыпать ее шею и плечи горячими поцелуями, жгучими укусами, заставляя запрокидывать голову, открываясь навстречу ласке. Она закрыла глаза, плавясь в ощущениях, позволяя им захватить себя, и готова была просить Ладвига о том, чтобы он не останавливался. Каждое прикосновение, каждое развязное движение языка и губ, отдаляли ее от мыслей о письме. Доминика могла думать только о том, как взять ситуацию в свои руки и начать теснить Ладвига к кровати.
Князь поддавался. Он послушно сел на край постели и с усмешкой следил за ее движениями, позволяя ей вести, принимая жар, с которым она собственническими движениями принялась избавлять его от рубашки. И все же, когда она дернула ткань вверх, стягивая с него такую лишнюю одежду, он перехватил ее руки и сжал, не давая продолжить. Ее разочарованный, капризный стон наполнил комнату.
— Что ты делаешь? — спросил он, внимательно заглядывая в ее глаза. Так сосредоточенно, словно это не он секунду назад с упоением целовал ее, наплевав на какие-то принципы.
Доминика смерила его пристальным взглядом и неожиданно для самой себя расхохоталась. Так смеется человек, просидевший в заточении долгие годы и, выбравшись на свободу, хохочет, сотрясаясь всем телом, не зная, что с этой свободой делать. Внезапно все слова Вассы стали для нее ясны, как день. Как будто с нее сняли старые ржавые кандалы, и теперь Доминика была свободна. Она больше не принцесса, она не наследница, она часть Севера, принадлежащая только ему, и больше от нее не требуется быть благопристойной девицей, следовать протоколам и не хамить принцам, оправдывать надежды и ожидания. Ей не надо больше бороться ни за трон, ни за одобрение умершей матери.
— То, что хочу, — сказала она, не понимая, в какой момент от смеха у нее на глазах выступили слезы. Ладвиг смотрел на нее с сочувствием. Он поднес ладонь к ее лицу, вытер скатившуюся против воли девушки слезу, и не заметил, как злополучное письмо было отправлено под кровать изящным па. Доминика чуть улыбнулась, наклонила голову, прижимаясь щекой к его ладони.
Ладвиг запустил руки в ее волосы, осторожно сжал пальцы и притянул к себе, усадил на колени. Горячие руки скользнули ниже по ее шее, к плечам, убирая волосы назад, открывая поцелуям тонкую шею. Доминика запрокинула голову, подставляясь под ласку, и Ладвиг с готовностью внял ее немой просьбе. Он с жаром целовал шею, острые ключицы, прикусывал нежную кожу, и на каждое прикосновение девушка отвечала коротким сдавленным стоном, раззадоривая еще больше. Ладвиг проложил дорожку из влажных кусачих поцелуев вверх по шее, к ушку, прикусил аккуратную мочку, заставляя Доминику вздрогнуть всем телом и прижаться к нему крепче, оставить ответный поцелуй-укус на мощной шее. Князь коротко рассмеялся и поцеловал еще раз, щекоча дыханием. Принцесса стиснула кулаки на его плечах и дернула на себя, втягивая его в еще один долгий, жадный поцелуй.