Шрифт:
Союзники
(ред.Дэвид Дрейк, Билл Фосетт)
("Fleet" #4).
Пер. с англ.
– О.Черепанов, Д.Жигальский, С.Луговской,
А.Пересыпкмн, В.Кравченко, Е.Еремченко, Ш.Амиранашвили.
Пол Андерсон. НЕВЫПОЛНЕННЫЙ ДОЛГ
Среди нас всегда жили и будут жить надломленные люди. Никто не обращает на них особого внимания. Они безвредны и почти незаметны, словно обломки затонувшего корабля. И в конце концов либо тонут, либо волны прибивают их к берегу. Там лежат они вперемешку с пустыми раковинами и обломками костей. Как правило, они не слишком удаляются от места, где их настигла катастрофа. Некоторым удается наскрести немного денег или найти место на корабле, - если владелец захочет сэкономить
Один из таких людей повстречался мне в Вант Фанге, на Знойном Побережье Сельвы, в Сан-Валерио. За годы моего отсутствия здесь мало что изменилось. Все так же окна домов, выходящие на запад, распахивают настежь, впуская освежающий бриз с залива, где над черной маслянистой гладью зависли красные, словно запекшиеся звезды созвездия Рога. Но ветерок не спасал раскаленная жестяная крыша не давала рассеяться табачному дыму и кухонному чаду, и порой казалось, что пьешь маслянистый тягучий воздух. Мокрая от пота рубашка липла к телу. В глубине зала громоздилась на своем троне необъятная мадам Сульфид. Попугай, изрядно пощипанный, носился по столам в безумном танце, выклянчивая у посетителей глоток спиртного. Натужно хрипел магнитофон, с завидным постоянством повторяя все тот же мотив. За столами выпивали местные жители, матросы из Шамбеза и работяги из Марезар. Они болтали, хохотали, бросали кости или мусолили карты. Несколько девушек разносили напитки. Периодически кто-нибудь из посетителей, обычно еще совсем желторотый юнец, попадался на удочку и уводил какую-нибудь девушку в комнату за залом. По возвращении приятели от души потешались над ним, а он, соблюдая неписаные правила, не огрызался и не предлагал выйти для короткого мужского разговора.
Иногда захаживали чужаки - не туристы, конечно, - ни один гид не рискнул бы привести их сюда, а завсегдатаи вроде меня, старые знакомые, которые наведывались в заведение, оказавшись здесь проездом. Такие люди вполне освоили местный говорок и ознакомились со всеми тонкостями ритуала - знают, что, войдя, нужно поклониться черепу Ванг Фанга, выказать должное уважение мадам, то есть заказав ей и попугаю коньяк, а потом скромно сесть где-нибудь в углу. Если кто захочет поговорить, то и сам подойдет, а так можно травить разные истории, пока кроны деревьев на берегу не вспыхнут оранжевым закатным пламенем, а уж тогда встать и побрести к аэромобилям через поле, подернутое низко стелющимся туманом. Для того сюда и приходишь - послушать разные байки или самому что-нибудь рассказать.
В ту ночь я был единственным чужаком. Тем не менее Анкр Жак оставил своих приятелей и подсел ко мне. Нам было что поведать друг другу. Меня назначили третьим помощником капитана на "Фрошане", который доставил команду Саро на Грейуорлд - наша экспедиция обнаружила механизм, изготовленный десять миллионов лет назад и до сих пор работающий.
Жак рассказывал о своей стычке с пиратской подводной лодкой в Амазонском море и вдруг замолк на полуслове и, прищурившись, посмотрел мимо меня на дверь.
– Смотри-ка, Баляфр Триангулер, - сказал Жак.
– А я думал он отправился на Ка Транзон. Ну-ка подваливай к нам, шельмец!
– В этих краях даже слово "шельмец" считается чуть ли не ласкательным.
– Бедолага страсть как любит поговорить с космическими путешественниками. Человек он приличный, всегда готов прийти на помощь однажды спас двух ребятишек, их чуть было не накрыло волной во время прилива в Фу Риер.
На Знойном Побережье не очень-то чтут законы, установленные Господом и людьми, но храбрость вызывает уважение - обитатели этих мест по своему справедливы.
Я обернулся - к нашему столику приближался новый посетитель. Он был довольно высокого роста, но при этом такой тощий, что я просто диву давался - как он мог кого-то вытащить из воды? Баляфр разительно отличался от окружающих своим сложением, светлой кожей и копной рыжеватых волос. Одежда вылинявшая, вся в заплатах, но чистая. Он лавировал между столиками с той преувеличенной осторожностью, которая свидетельствует об изрядной дозе выпитого. С близкого расстояния я заметил на его лице зигзагообразный шрам от правого виска к уголку рта - отсюда и его кличка: Баляфр Триангулер по-французски - треугольный шрам.
Жак пригласил его за стол, но не стал нас представлять. У местных жителей это не принято - у некоторых есть веские причины сохранять инкогнито. Эмблема Огненной Звездной Линии сообщила о моей персоне все необходимое. Баляфр Триангулер мрачно кивнул и уселся на свободный стул. Жак крикнул официантке, чтобы принесла по порции "смертельной воды" на всех.
– Мой друг недавно вернулся из Эйзенхейма, а перед этим занимался исследовательской работой, - объяснил он.
– Эйзенхейм?
– переспросил Баляфр. В его тусклых голубых глазах, казалось, вспыхнула слабая искорка любопытства. Голос у него низкий - от регулярного потребления алкоголя, как я догадался, а по акценту ясно, что его родной язык - английский.
– Вторая планета Шеллинга, если не ошибаюсь, - выдал он название из неведомого каталога, флотского, как я догадался позже.
Я кивнул.
– А вам не доводилось случайно бывать на Белизариусе?
– Пальцы его сжали край стола.
– Это планета в Третьей Григорианской Системе. В секторе Канопус. Вы хотя бы слышали о ней?
– Слышать слышал, но летать туда не приходилось, - ответил я.
– Не было причин там останавливаться. Там никто не базируется, кроме кораблей Флота.
– Но вы все-таки слышали о ней в других портах? Хоть что-нибудь? Голос его задрожал.
– Она так чертовски далеко от нас: Мы полностью отрезаны от мира на этом проклятом континенте.
– Он сглотнул слюну и, собрав остатки достоинства, закончил фразу: - Прошу прощения. Удивляетесь, наверное, что какой-то бродяга донимает вас расспросами.
– Похоже, вы и сами были когда-то космическим пилотом, - рискнул я предположить. Он не выглядел слишком обидчивым.
– Не совсем так, - вздохнул он.
– Не то, что вы имеете в виду. Но однажды - очень давно, я стал им.
– Он посмотрел затуманенным взглядом куда-то вдаль.
– Когда же это было? Сейчас посчитаем. На Сан-Валерио я провел семь лет, так? Там пятый временной пояс, кажется. А перед этим... Впрочем, это неважно. Я просто упиваюсь жалостью к себе - самое презренное чувство. Да и вам, наверное, порядком поднадоел.
– Нет, что вы, - возразил я, почувствовав, что этому человеку есть что рассказать, да и Жак бросал на меня красноречивые взгляды. Принесли ликер, и я заплатил за всех. Баляфр с достоинством поблагодарил меня и начал потягивать напиток маленькими глотками, стараясь, видимо, поддерживать желательную степень опьянения.
Мне и раньше приходилось кое-что слышать о нем. Жил он в лачуге, рядом с обрывом, перебивался случайными заработками и однажды, собирая перламутровые раковины во время прилива, едва спасся от рыбы-меч - тогда у него и появился шрам. В Сенвильской клинике, в часе езды отсюда на автобусе, шрам могли бы убрать, но он предпочитал тратить все деньги на выпивку. Порто Бланке, находящийся за океаном, мог с таким же успехом располагаться и на Луне. Этот человек вовсе не был безмозглым, опустившимся алкоголиком. Почти все свободное время он проводил в своем бараке за компьютером, выуживая книги и музыкальные записи из центрального банка данных.