Союзники
Шрифт:
А также уничтожит и все формы жизни, кроме разве что растительной. Но и она вскоре погибнет, так как на планете не останется насекомых и некому будет опылять осиротевшую растительность. Халия обретет девственную чистоту, и ей останется лишь ждать, когда жизнь опять зародится в глубинах ее морей. Или же когда эту жизнь скинут со звездолета, на котором прибудут толпы биологов.
Со всех точек зрения, это будет конец. Финал.
А что подумают о них с Минервой десантники и вообще весь Флот после того, как пройдет первоначальная эйфория победы? Вспомнят ли тогда о тех жизнях, что они спасли, или же о тех, что погубили? Они найдут слова, чтобы извинить подлость, спрятанную в ловких фразах приказа, но кто найдет слова,
— Капсулы можно перепрограммировать. — Голос Минервы неожиданно нарушил тягостное молчание, предложив не извинения и не объяснения, а возможный выход из ситуации.
Оба офицера повернулись к основному объективу Минервы. Лицо Кулли оставалось непроницаемым, сдержанным и нейтральным; это было лицо человека, которому хорошо известно, что простые на первый взгляд пути выхода иной раз создают куда больше проблем, чем сама первоначальная ситуация.
А Рой… Рой не скрывал ничего. Словно тяжкий груз свалился с его плеч, и мрачное лицо капитана внезапно осветилось. Легкая улыбка заиграла на его губах, но Рой заставил себя собраться.
— Объяснитесь! — потребовал Купли.
Одержимый дотошностью, неотличимой от равнодушия, полковник явно не собирался выпускать наружу свои тщательно спрятанные эмоции. Во всяком случае, без достаточных на то оснований.
— Отделение пройдет нормально, — сказала Минерва.
Рой уже понял, что она имеет в виду. Он чувствовал, что волна радости вот-вот захлестнет его. Минерва, похоже, испытывала такие же чувства.
— Конструкция зарядов предусматривает, что они будут имитировать падение обломков разрушенных кораблей благодаря торможению в верхних слоях атмосферы и гравитационным силам. За исключением капсул, которые имеют собственные двигатели. Капсулы под прикрытием облака мелких фрагментов и обломков займут предварительно заданные позиции на синхронных орбитах вокруг Халии. Как только они окажутся там, высшее военное командование халиан, или планетный совет, или как там у них называется верховный орган управления, будет извещен об этом и получит шанс… — тут из динамиков послышались звуки, весьма напоминавшие смущенный кашель, — …получают шанс на почетное перемирие.
— Вы забыли одну вещь. — Голос полковника Купли был столь же бесцветен, как и его лицо. — Затянувшаяся война и большие потери, которые понесли обе стороны, привели вас к мысли, что перемирие — это то, о чем все люди могут только мечтать. Но к десантникам, которых я хорошо знаю, это не относится. Как и к тем, кто смотрел передачи по омниканалу все эти годы. Подставьте в свою формулу термин «безоговорочная капитуляция», и посмотрим, согласятся ли халиане с таким поворотом дела. Мне кажется, что они скорее сдохнут. — Тут полковник Кулли усмехнулся, ощерив свою ужасную пасть. — Конечно, с семьсот двадцатью канистрами бинарного GK — 2 мы можем принудить врага к чему угодно.
Неожиданно дискуссию прервал сигнал тревоги, раздавшийся из сканера Минервы и сообщивший, что корабль облучен широкополосным импульсом системы дальнего предупреждения халиан. Никаких следов подсветки цели или работы датчиков управления огнем не было, поскольку все внимание хорьки сосредоточили на ближнем космическом пространстве, а не на летающих вокруг изуродованных обломках жертв космических сражений последнего месяца. Теперь уже не имело никакого значения, кто в тех боях одержал победу, а кто проиграл — они остались в прошлом, и теперь значение имело лишь будущее.
Вплоть до тоге момента, когда внезапно все датчики словно обезумели.
Когда индикаторы в рубке замерцали тревожным малиновым цветом тревоги, а боевые системы включились, дискуссия о моральной предосудительности прекратилась мгновенно. На основном экране Минервы появился источник тревоги.
К ним приближались четыре военных корабля: два корвета класса «Дельта-К» и пара фрегатов «Форгер-Б». Они двигались на максимальной скорости, и их датчики целей светились ярким рубиновым цветом… Даже Минерва замолчала, не сразу поверив в возможность такого совпадения.
Эти четыре корабля были тем самым патрулем, с которым они столкнулись незадолго до этого. Теперь они возвращались с боевого дежурства и внезапно наткнулись на тот же самый огромный обломок, который однажды уже привлек к себе их внимание в открытом космосе. Но теперь они двигались на парковочную орбиту вокруг Халии, и встретить его здесь попросту не могли.
Среди слов, использовавшихся во Флоте и во всем Альянсе для характеристики врагов, слова «безмозглые» и «тупицы» никогда не встречались. Даже ребенок — или новичок — при помощи необходимых инструментов мог легко вычислить, что этот огромный обломок отклонился от своей прежней траектории на несколько сот миллионов километров. Настоящий и последующие гравитационные «колодцы» газовых гигантов из внешних планет халианской системы могли как угодно изменить траекторию полета любого «летучего голландца», даже отшвырнуть его обратно во внешний космос… Но для этого требовались маневренные двигатели и хоть кто-то или что-то на борту, что могло бы воспользоваться ими… Именно это и высматривали теперь хорьки.
— У нас проблемы, — сказала Минерва несколько отстраненным голосом, поскольку большинство ее систем либо были заняты программированием капсул «Огненного льда», либо приводили в боевую готовность собственные средства обороны, так что незадействованных компьютерных ресурсов хватило только на то, чтобы в общих чертах смоделировать речевую фразу.
Купли бросил на экран один-единственный взгляд и нахмурился.
— Поясните, — сказал он.
Да уж, когда полковник встревожен, подумал Рой, многословностью он не отличается, впрочем, как и особой выразительностью. Пока Минерва занималась своими делами, ее «мускул» погрузился в то, что сейчас всех интересовало особенно остро — в анализ намерений противника. Миролюбивое самодовольство уступило место предельной собранности. Пальцы Роя забарабанили по клавиатуре с поразительной скоростью. Капитан испытывал прилив сил, как всякий человек, подошедший к последней черте. В мгновение ока он построил грубую компьютерную модель предстоящего столкновения.
Рой делал это отнюдь не только из-за Кулли. Модель, мерцавшая на экране, вводилась непосредственно в чип системы ручного управления огнем — ведь даже на разумном корабле постоянно возникают — и всегда будут возникать — ситуации, когда человеку приходится брать на себя всю ответственность и действовать на свой страх и риск.
Гашетки орудий являлись одним из способов подобных действий. В Академии Флота невозможно было сымитировать реальную боевую ситуацию, когда воздух заполнен густым дымом горящего металла; когда приходится двигаться сквозь гравитационную сеть, испытывая флуктуации в десять «g»; когда намеченная цель яркой кувыркающейся монетой проносится по небосводу, вместо того чтобы крепко и неподвижно зацепиться за перекрестье экрана…
— Они, — сказал Рой, указав на четыре корабля, — явно не ожидали снова встретить нас здесь. Так что теперь хорьки без лишних разговоров собираются уничтожить нас, как, очевидно, намеревались поступить в прошлый раз. Минерва отправит капсулы на орбиту, а я… я попытаюсь разобраться с ними прежде, чем они разберутся с нами. Ну как, согласны, полковник?
— Ни на йоту! — мгновенно отреагировал Купли. Он в мгновение ока нырнул в кресло, зафиксировал свою восьмиконтактную сбрую, проверил мгновенно открывающиеся емкости, а затем жестом указал на гашетки, утопленные в предохранительных пазах на панели.