Создатель ангелов
Шрифт:
Все же однажды в кафе «Терминус» завязалась дискуссия о возможности того, что доктор каким-то образом пригвоздил себя к кресту сам. Но спор быстро прекратился, так как никто не мог представить себе, как это возможно практически.
— Это можно лишь в том случае, если у тебя три руки, — решительно сказал Рене Морне.
Значит, это невозможно. Все были с этим согласны. Кроме одного человека. Но он сидел во время спора с отсутствующим видом. Флорент Кёйнинг не сказал ни единого слова и продолжал хранить молчание. Из уважения к доктору, но все же, прежде всего, потому что чувствовал свою вину. Потому
Иногда то, что кажется невозможным, просто сложно выполнить.
Виктор Хоппе много думал над этим. То, что он пожертвует собой, было решено. Как и то, что он примет крестную смерть. Злу ведь дан отпор, но надо восстановить то, что зло успело разрушить. Надо замолить все грехи. Поэтому он должен взять свою жизнь и одновременно отдать свою жизнь. Он делал это для людей. После этого он должен был еще воскреснуть. Об этом он тоже позаботился. Хотя Виктор собирался сделать это не за три дня, но в любом случае, так должно было произойти. В этом он был уверен.
Но смерть на кресте? Как? Виктор думал над этим и вдруг ясно все увидел. Он пошел к дому Флорента Кёйнинга.
— Молоток и три гвоздя, — сказал он мастеру. — Мне нужен крепкий молоток и три больших гвоздя.
— Вам надо повесить что-то тяжелое? — спросил Флорент. — Если хотите, я помогу вам.
— Сам справлюсь.
Доктор получил инструменты, поблагодарил Флорента и сказал, что тому скоро будут отпущены грехи.
Он знал, что вся деревня пойдет в этот день к голгофе. В этом он видел особый знак. Они пришли посмотреть на него, значит, ему надо быть вовремя. Но еще раньше пришел Рекс Кремер. Он хотел его предать. И это тоже было особым знаком. То, что делал он, Виктор Хоппе, было правильно. Это он понял.
Как только Кремер ушел, Виктор отправился в путь. Ему понадобилось три четверти часа, чтобы пешком добраться до голгофы. Молоток оттягивал руку. Он несколько раз падал, но потом опять вставал.
Ворота на голгофу были закрыты, но не заперты. Он прошел весь путь, все одиннадцать фотов с одиннадцатью стояниями, и добрался до двенадцатого.
Иисуса не было! Он увидел это и снова, в который раз, посчитал особым знаком. Крест ждал его. Только его одного.
Он поднялся на холм по той же дороге, что и много лет назад, когда был еще ребенком. Еще ребенком, но уже имеющим свое предназначение. Это он осознавал.
Так же, как тогда, он вышел с правой стороны. Но в этот раз никто за ним не наблюдал. Пока. Он разделся до трусов. Пальцами раскрыл рану в боку. Потекла кровь. Хорошо, подумал он.
Потом он подошел к кресту. Привстав на цыпочки, отметил, что руками достает как раз до поперечной перекладины. Крест был точно по размеру. Затем взял молоток и гвозди. Немного подумал, смогут ли гвозди выдержать вес его тела. Но Иисуса-то выдержали, значит, можно не сомневаться.
Виктор был левша. Поэтому сначала прибил один из гвоздей в поперечную балку там, где должна была быть левая рука. Он уже слышал вдали музыку. Торжественную музыку.
Тогда он присел и положил левую руку на землю. Молоток взял в правую. Взял второй гвоздь и пробил им левую руку. Гвоздь вошел легко. Было
Потом снова занял место у креста, стоя ногами на земле. Встал на цыпочки, скрестил ступни, наклонился вперед и вбил в них левой рукой гвоздь. Его обожгло болью. В руках и ногах. Но он продолжал. Это было его предназначением.
Виктор снова выпрямился и вытянул вперед правую руку. Положил ее на конец балки и пробил гвоздем. Он бил по гвоздю, пока гвоздь прочно не вошел в дерево. Боль была уже меньше.
Последним напряжением сил он отбросил молоток в сосны, окружавшие холм. После этого зубами стащил бинт с левой руки, еще раз посмотрел на отверстие и поднес руку к гвоздю, который был вбит в крест. Отверстие само собой наделось на гвоздь.
Теперь он висел на кресте.
Виктор Хоппе терпеливо ждал. Музыка приближалась.
Он знал, что, если прогнется и одновременно оторвет ступни от земли, кости его сломаются и легкие сомкнутся. Он все обдумал. Даже то, что произнесет напоследок. Что-нибудь недлинное. От Иоанна, глава 19, стих 30. Там это написано.
И тогда он увидел, как появилась процессия с пастором Кайзергрубером во главе. Даже пастор наконец должен поверить в его доброту. Виктор был уверен в этом, когда посмотрел на священнослужителя, а тот — на него.
Глава 12
— Вот здесь, где сходятся границы трех стран, пала последняя жертва. Это был некий Рекс Кремер. Немец. — Жак Мейкерс постучал указательным пальцем по карте Вольфхайма и окрестностей. — Собственно говоря, эта трагедия произошла еще до смерти доктора, но пострадавший умер только вечером в больнице Ахена. И только потом мы узнали обо всем. На следующий день. Потому что события здесь и в Ля Шапели, естественно, затмили все остальное. Но этот человек и в самом деле ехал очень быстро. Это видели несколько свидетелей. На большой скорости он подъезжал к пересечению границ с этой стороны Ваалсерберга, а в то же мгновение с другой стороны, из Фаалса, приближался автобус. Водитель автобуса посигналил, а тот человек, немец, должно быть, так испугался, что совсем вывернул руль. От автобуса он увернулся, но попал в яму на дороге. В котлован, где строили новую башню. Он проехал сквозь заграждение и влетел прямо туда. И один из бетонных столбов…
— Ладно, Жак. Ты уже сто раз рассказывал эту историю. И это несчастье не относится к другим событиям. Это было чистое совпадение.
— А вот смотри-ка, — Жак Мейкерс проигнорировал его замечание, — если отсюда, от дома доктора, где растет ореховое дерево, провести прямую до трех границ, тогда станет видно, что беды распространялись, как корни того дерева.
В субботу, 19 мая 1990 года, в месте пересечения трех границ была торжественно открыта новая башня короля Бодуэна. Среди многочисленных присутствующих были Лотар и Вера Веберы. Они несли с собой переносную колыбельку с ребенком, которому как раз в эти дни исполнилось четыре месяца. Это был мальчик. Они назвали его Исаак.