Создатель ангелов

Брейс Стефан

Не прошло и двух минут, как машина Вернера и Розетты Байер затормозила у дома доктора. Вернер выхватил сына из рук жены и с криком «Герр доктор! Герр доктор! Пожалуйста! Помогите! Помогите!» бросился к воротам.

В домах поблизости тут же раздвинулись и поднялись шторы, захлопали двери, и на улицу стали выбегать первые соседи. Только в доме доктора Хоппе не было заметно никакого движения, поэтому Вернер стал кричать еще громче и высоко поднял обмякшее тело сына, как будто принося его в жертву. В этот момент

в дверях наконец появился доктор Хоппе, который сразу оценил серьезность ситуации и со связкой ключей в руке побежал к воротам.

— У него в горле что-то застряло, — сказал Вернер, — он что-то проглотил.

Вокруг доктора Хоппе уже собралось человек пять, наблюдавших за тем, как доктор взял маленького Георга из рук отца. Их любопытные взгляды были скорее направлены на рыжеволосую голову, чем на уже слегка посиневшее лицо ребенка. Не говоря ни слова, доктор сзади обхватил безвольно обвисшее тельце мальчика, сцепил руки в замок и с силой нажал на худенькую грудную клетку, так что из горла бедняги вылетел круглый предмет. Шарик поскакал по крыльцу и подкатился прямо к ногам Длинного Мейкерса, который в это время тоже присоединился к толпе зевак.

Доктор Хоппе положил малыша на спину, опустился возле него на колени и приблизил лицо к его рту. Все затаили дыхание, было только слышно, как время от времени кто-то нервно вздыхает. Мать Георга всхлипнула, а Ирма Нюссбаум перекрестилась и стала громко молиться. Все остальные отвели взгляды и только слышали, как доктор несколько раз набирал в рот воздух и вдыхал его в легкие мальчика. Не успела Ирма воззвать к Святой Рите, как по телу Георга прошла судорога и он начал хватать ртом воздух, словно рыба, вытащенная из воды.

По толпе пронесся вздох облегчения, а Розетта Байер бросилась к сыну и прижала его к себе.

— Мой мальчик, мой мальчик, — причитала она сквозь слезы, вытирая рукой слюну у него с подбородка.

Она положила голову малыша к себе на плечо и посмотрела полными слез глазами на доктора Хоппе. Тот отступил на несколько шагов, как будто уже хотел вернуться в дом.

— Спасибо вам, герр доктор, вы спасли ему жизнь.

— Не за что, — сказал доктор, и, хотя он произнес всего три слова, его голос словно ножом резанул собравшихся.

Никто не знал, куда смотреть и как реагировать. Повисла неловкая тишина, которая, однако, сразу же была нарушена отцом Георга.

— Герр доктор, скажите, сколько я вам должен.

— Нисколько, герр…

— Байер. Вернер Байер. — Он протянул доктору руку, вдруг отдернул ее, но потом, получив от жены незаметный толчок в спину, опять выставил вперед.

— Нисколько, герр Байер, вы ничего мне не должны, — повторил доктор Хоппе.

Он быстро пожал протянутую руку и смущенно отвел взгляд.

— Я все равно хочу вас отблагодарить. Как-нибудь… Позвольте… позвольте

пригласить вас выпить в «Терминусе».

Вернер повернул голову и показал на кафе напротив церкви. Доктор Хоппе покачал головой и опять нервным движением погладил свою рыжую бороду, которая росла клочками, похожими на мотки проволоки.

— Ну, пойдемте же, герр доктор, всего один стаканчик, — настаивал Вернер. — Я угощаю! Приглашаю всех! Давайте отпразднуем!

Стали раздаваться возгласы одобрения, и уже другие жители деревни начали уговаривать доктора принять приглашение. Длинный Мейкерс воспользовался всеобщим возбуждением, незаметно нагнулся и поднял стеклянный шарик. Под шумок он сунул его в карман куртки.

— Конечно, герр доктор, давайте выпьем! — воскликнул он, чтобы отвлечь внимание. — За чудо! Да здравствует доктор Хоппе!

На какое-то мгновение среди жителей деревни возникло замешательство, но тут маленький Георг поднял голову и, как будто собираясь заплакать, оглядел собравшихся соседей через плечо матери. Это привело Ирму Нюссбаум в такое волнение, что она воскликнула:

— Да, это чудо! Поистине чудо! Да здравствует доктор Хоппе!

При этих словах последнее напряжение исчезло, и все вокруг начали кричать и смеяться.

— Я не могу, — покачал головой доктор. Его высокий голос легко перекрывал шум толпы. — Мои дети, они…

— Да возьмите с собой и детей! — воскликнул Вернер. — Они только лучше расти будут от глотка хорошего йеневера! К тому же мы все так давно хотим на них полюбоваться!

Кто-то из присутствующих одобрительно закивал, другие, затаив дыхание, ждали реакции доктора.

— Я… Дайте мне пять минут, герр Байер. Мне еще нужно кое-что сделать. Вы идите, я к вам присоединюсь.

После этих слов он сразу же повернулся и пошел по садовой дорожке. Жители деревни тоже стали расходиться, кто-то пошел домой, но большинство направилось прямо к «Терминусу», так что в маленьком кафе моментально оказалось полно народу, и Марии, дочери хозяина Рене Морне, пришлось выйти помогать.

Йозеф Циммерман наблюдал за происходящим, сидя на своем постоянном месте за столиком у окна, и, когда прибыл Вернер Байер и стал расхваливать успехи доктора, старик покачал головой, одним духом опрокинул свой стаканчик йеневера и воскликнул:

— Только Бог может творить чудеса!

Вернер отмахнулся от этой реплики, а еще один стаканчик за его счет сразу же смягчил настроение Циммермана, так что он, поворчав немного, вскоре замолк. Каждый раз, как дверь кафе открывалась, все присутствующие тоже затихали и поворачивали головы. Но оказывалось, что это еще один житель деревни услышал о новостях и со всех ног прибежал в кафе «Терминус».

— Рене, налей и ему тоже, — кричал Вернер со своего места у барной стойки.