Создатель ангелов
Шрифт:
— Если вы так хотите, — сказала фрау Манхаут, хотя это желание показалось ей немного странным.
Доктор посмотрел на часы:
— Пойдемте, я быстро покажу вам дом. Скоро придут первые пациенты.
Она не успела ничего ответить, а он уже развернулся и исчез за дверью в коридоре. Фрау Манхаут, растерявшись, осталась на месте. Она покачала головой и осторожно усадила Рафаила в качалку.
— Я сейчас вернусь, — сказала Шарлотта по-французски, все больше и больше задаваясь вопросом, во что же она ввязалась.
Доктор ждал ее в коридоре напротив двери приемной.
— Дети и я пока спим на первом этаже, — сказал он и вошел в комнату.
Фрау Манхаут нерешительно шагнула за ним и остановилась в дверях. Комната
— Ванная наверху, — сказал доктор. — Но поскольку каждый раз носить детей наверх весьма утомительно, я пока мою их в тазу на кухне.
— Как в наше время, — улыбнулась она.
Доктор снова не отреагировал. Никакого чувства юмора, подумала Шарлотта и тут же понадеялась, что дети унаследовали не слишком много черт его характера.
— Фрау Манхаут…
Пауза была многозначительной, и она сосредоточилась.
— Еще кое-что. Это касается их здоровья, — быстро сказал доктор.
Если бы он сказал, что что-то не так с ее собственным здоровьем, фрау Манхаут растерялась бы не так сильно. Она уже задавалась вопросами об этих детях, но все равно новость оказалась шоком. И неприятной была не только сама новость, но и тот факт, что доктор так долго ждал, чтобы рассказать об этом.
— Ничего серьезного, — добавил он. — Я сейчас занимаюсь этим. Но я считаю, вы должны быть в курсе. Поэтому им пока нельзя на улицу.
— Но вы ведь могли и раньше мне… — начала она, но ее прервал звонок в дверь.
— Вот и первые пациенты, — быстро сказал доктор. — Мне нужно начинать. И вы тоже можете начать.
Он развернулся и, обойдя ее, вышел из комнаты. Как будто сбежал, а она снова осталась совершенно растерянной.
— Вы идете, фрау Манхаут? — услышала она голос доктора.
«Я не возьмусь за это, — подумала она, — мне не надо этого делать».
Расстроенная, женщина вышла из комнаты.
— Добрый день, фрау Манхаут, — раздалось из коридора.
У двери стояла Ирма Нюссбаум, Шарлотта Манхаут кивнула ей. Незадолго до этого она видела, как Ирма наблюдала за домом доктора из своего окна на другой стороне улицы.
— Будете присматривать за детишками герра доктора, фрау Манхаут? — спросила Ирма.
В том, как она произнесла ее имя, сквозила фальшь. Доктор умерил шаг и оказался между двумя женщинами — как секундант, обязанный следить, чтобы дуэль прошла правильно.
— Да, фрау Нюссбаум, — ответила Шарлотта Манхаут, и ни один мускул не дрогнул у нее на лице. — Ко мне обратились с этой просьбой, и я намерена этим заниматься.
С этими словами она развернулась и направилась в сторону кухни.
За первые несколько недель Шарлотта Манхаут не заметила у детей никаких исключительных умственных способностей, напротив, они продолжали вести себя отстраненно и не произнесли ни слова. Из-за этого она чем дальше, тем
Но постепенно Михаил, Гавриил и Рафаил оттаяли. Казалось, что им и в самом деле надо привыкнуть, и сначала фрау Манхаут должна была завоевать их доверие. Для этого она не делала ничего особенного, только всегда была доброй и терпеливой, хотя последнее было особенно трудно. Время от времени ей хотелось по очереди хорошенько встряхнуть их, чтобы они наконец-то проявили хоть какие-то эмоции. К счастью, Шарлотта смогла сдержаться, и однажды, когда на Наполеонштрассе снова образовалась длинная пробка из машин и автобусов, едущих к границе трех стран, в поведении детей наступила перемена. Фрау Манхаут взяла Михаила на руки, чтобы показать ему в окне стоящие машины, и вдруг мальчик закричал: «А-и!» И в следующий момент за спиной двое его братьев тоже крикнули: «А-и!» Потом доктор сказал, что его сын, вероятно, хотел произнести «так-си», потому что на нем они приехали из Бонна в Вольфхайм много месяцев назад. Фрау Манхаут была поражена.
Потом все пошло быстрее. Их словарный запас или уже был достаточно большим, или очень быстро рос, потому что в последующие дни мальчики продолжали произносить слова, причем все время дополняли или повторяли друг за другом. Иногда даже казалось, что дети играют в игру. Когда фрау Манхаут делала им фруктовое пюре, мальчики перечисляли фрукты по-французски, так как уже поняли, что она говорит на этом языке. Всех троих было достаточно сложно понимать, и не только потому, что они были еще совсем крохи, но и из-за того, что заячья губа мешала им, как и их отцу, произносить некоторые звуки. Но она понимала, что они говорили, и это вначале было самым главным.
Очень скоро дети снова продемонстрировали свой талант. Как и просил доктор, фрау Манхаут каждый вечер перед сном пела по-голландски про песочного человечка, и однажды вечером, примерно минут за пятнадцать до того как мальчиков уложили спать, Гавриил вдруг сказал «moe» [1] . Фрау Манхаут не разобрала, что он имел в виду, но тут Рафаил произнес «slapen» [2] , тоже на голландском, а Михаил отреагировал на это словом «welterusten» [3] , и она поняла, что тройняшки говорят слова, которые встречались в песенке.
1
Усталый (нидерл.)Здесь и далее примечания переводчиков.
2
Спать (нидерл.)
3
Спокойной ночи (нидерл.)
Когда Шарлотта, спустя несколько дней, рассказала об этом своей подруге и бывшей коллеге Ханне Кёйк, та сказала:
— Это оттого, что у них нет матери. Поэтому они не привязаны к одному родному языку.
Фрау Манхаут сочла это объяснение чересчур надуманным, а ее подруга еще предположила, что мозги мальчиков могут быть соединены друг с другом невидимыми нервными связями и все вместе формируют один сверхразум. О таких вещах фрау Манхаут неоднократно слышала, а также о том, что близнецы могут читать мысли друг друга и чувствовать эмоции, даже если находятся на расстоянии многих миль. И все же ее больше всего устраивало простое объяснение, что мальчики пошли умом в отца, ведь также им от него передалась его апатия: несмотря на свой талант к языкам, тройняшки были скупы на слова и выражение своих эмоций.