Создательница
Шрифт:
Когда Колин обнял меня и с довольным вздохом опустил свой подборок мне на голову, я почти могла представить, что мы совсем обычная пара. Почти.
Он нежно подтолкнул меня по направлению к кофеварке, а сам пересёк гостиную, подойдя к дровяной печи в углу.
Я понаблюдала, как он присел на корточки перед открытой дверцей и начал разводить огонь, а затем взялась за бумажные фильтры и кофейные бобы.
— О чем ещё ты разговаривал с отцом?
— Он хотел знать о твоих планах насчет колледжа. —
— Пока нет. Кроме того, скорее всего меня не примут. В конце концов, Джилл МакАллистер уже получила место, а ведь обычно берут лишь одну девушку из св. Бригиты.
Он бросил на меня взгляд через плечо.
— У тебя есть альтернативы?
— Конечно.
В последнее время постепенно приходили подтверждения из университетов, в которые я подавала документы на всякий случай — почтовые и электронные письма — даже из колледжей поблизости, но я держала рот на замке, поджидая подходящего случая, чтобы рассказать об этом Колину, потому что все ещё надеялась, что смогу найти выход для нас обоих.
Но сейчас была, как никогда, очень подходящая возможность проложить фундамент. Я сконцентрировалась на том, чтобы налить воду в кофеварку, и не смотрела Колину в глаза.
— Возможно, я пойду в здешний колледж.
Я услышала чирканье спички и как газеты вспыхнув, начали трещать.
— Ты должна уехать отсюда. Это всегда был твой план.
— Ты пытаешься от меня избавиться?
Беспокойство сдавило мне грудь, однако интонация моего голоса осталась беззаботной. Я включила кофеварку.
— Чем дольше ты остаёшься, тем опаснее становится. Если кто-то знает о Форелли столько, сколько знаешь ты, тогда они приходят к заключению, что, либо этот человек будет инструментом, либо он представляет опасность. Ты для них не больше, чем оружие, Мо, и если они не смогут использовать тебя, то устранят. Единственный выход — это покинуть город.
Оружие — им я также стану, если Антон и Кварторы узнают, что представляет собой магия. Я правильно делаю, что молчу. Обо всем.
— Но ты же не поедешь со мной.
— Я не могу.
— Тогда я тоже не могу.
Меня охватила болезненная печаль и угрызения совести. Я обещала Верити, что поеду в Нью-Йорк. Это так долго было нашей мечтой, целью, ради исполнения которой, я много лет прикладывала усилия. Но я уже потеряла человека, которого любила. Я не хотела потерять ещё одного. Я подавила свою неудовлетворённость и уселась на подлокотник дивана.
— Мы оба остаёмся.
Он с шумом захлопнул дверцу печки.
— Нет.
— Ты любишь меня, — сказала я. — Это ведь должно что-то значить.
— Не делай из этого рычаг давления, Мо. Не используй мою любовь, чтобы принудить меня к чему-то, — на его лице промелькнуло холодное выражение.
Я постоянно слышала, как девочки из школы говорили нечто подобное своим парням: «Если бы ты меня любил, то отдал бы свое школьное кольцо… одолжил бы свою машину… поставил бы своих друзей на второе место.» Мне всегда казалось, что они капризничают и ноют, как маленькие дети во время вспышки гнева. Но судя по выражению лица Колина, теперь мне казалось это подлым, так, будто используешь любовь человека против него самого.
— Я знаю, что ты не уедешь из Чикаго. Я и даже не прошу тебя об этом. Но… ты должен позволить мне остаться. Ты должен достаточно любить меня, чтобы я могла сама выбрать.
Он присел и взял меня за руку.
— Что, если ты примешь неверное решение?
— Ты должен верить, что такого не будет.
Почему ему так сложно проявить ко мне доверие? Как можно любить кого-то, если нет доверия? Я уже приняла решение. Теперь нужно позаботиться о том, чтобы оно стало верным.
— Действительно будет так ужасно, если я останусь?
Прежде чем он успел ответить я прижалась губами к его; я жаждала признания. То, что он пытался сказать потонуло в поцелуе, а затем на дно ушла и я. Единственный кто остался, был он, мой якорь в бушующем море.
Его руки скользнули под мой свитер, под футболку, пальцы погрузились за пояс джинсов, а я захныкала, потому что не знала, как попросить о большем, хотя мне так сильно этого хотелось.
В другом конце комнаты запищала кофеварка, и он остановился.
— Подожди.
— Нет.
Я обвила его шею руками и снова притянула к себе.
— Мо. Подожди. А что с твоим дядей? С твоими родителями?
Я огляделась по сторонам, чтобы подчеркнуть мои слова.
— Их здесь нет. Я разберусь с ними, и клянусь Богом, что стукну тебя кочергой, если ты выдвинешь их в качестве оправдания, чтобы дать задний ход.
Он окинул взглядом упомянутую кочергу, а затем снова повернулся ко мне, в уголках глаз образовались морщинки от смеха.
— Не смейся, — предупредила я. — Я схожу по тебе с ума, и я уже по уши сыта ожиданием. По уши. Понятно?
И только, чтобы стереть с его лица эту заносчивую улыбку, я стянула свитер и футболку, ощущая тепло печки на спине, будто это твердый предмет. Колин заметно сглотнул, а его руки сильнее сжали мою талию.
— Понятно, — сказал он и притянул меня к себе. Наши тела переплелись друг с другом, а его зубы покусывал мою ключицу.
Я стянула с него рубашку и хотела поцеловать шрамы на спине.
— Джинсы, — пробормотала я, в то время, как он целовал мою шею. — Сними их.
— Мо… помедленней. — Он остановился, дыхание поверхностное и быстрое.