Сожжение Просперо

Абнетт Дэн

Огромный выход и лежавший за ним вырезанный в скальной толще туннель имели несколько более завершенный вид, нежели гигантский зал, который остался позади. Скальные стены были выровнены и отполированы до матового блеска, словно лед из темной воды посреди суровой зимы. Каменный пол. Свод, а также края пола в местах, где они сходились со стенами вдоль пересекающихся арок, ребер и стенных панелей, были крыты балками и арматурой пергаментного цвета, которые походили на лакированное белое дерево. Большинство украшений были массивными, толстыми, как ствол дерева, и с острыми краями, хотя некоторые из них зодчие искусно выгнули в форме арок или закруглили,

как ребра.

Мрачное место вызвало в голове вышнеземца внезапные и резкие воспоминания. Коридоры напомнили ему о ларцах с иконами, которые он однажды обнаружил в бункерах под нанотичным эпицентром ядерного взрыва за Зинцирли, в Федеративном Ислахие. Они напомнили ему гадуаренские ракис гравировками молниевого камняи коробку драгоценного набора для игры в регицид ректора Уве. Они напомнили ему прекрасные медали Даумарл на шелковой подкладке. Они напомнили ему осетинские молитвенные коробочки из серого сланца в изысканных футлярах из слоновой кости. Да, именно так. Золотые листы в деревянных рамах, закрепленные костяными винтами, такие древние, такие бесценные. Белые столбы и колонны, довершавшие интерьер, выглядели так, словно их выточили из кости. В них безошибочно угадывался золотистый отблеск, некое тепло. Вышнеземцу казалось, будто он находился внутри инкустрированой слоновой костью коробочки из осетинского сланца, словно он был древним сокровищем, куском сгнившего ногтя или прядью волос святого, расслаивающимся пергаментом или драгоценностью.

Он продолжал бежать, прислушиваясь, не гонится ли за ним кто-либо. Единственными звуками были шлепки его ступней и далекие стоны ветра в пустых коридорах. Из-за сквозняка он чувствовал себя словно в каком-то высоком замке, где забыли закрыть ставни, позволив ветру бродить по необжитым палатам.

Вышнеземец замер. Повернувшись влево, он ощутил на лице слабое дыхание сквозняка.

А затем он услышал тикающий звук. Клацанье. Вышнеземец не мог понять, откуда он доносился. Он тикал как часы, но быстрее, словно учащенное сердцебиение.

Чуть погодя он понял, что это был за звук.

Неподалеку по каменному полу туннеля мягкой поступью кралось что-то четвероногое, оно двигалось с определенной целью, но не бежало. У него были когти, но не вытяжные кошачьи коготки, а выступающие острые когти пса, и их обладатель цокал ими с каждым шагом по полу.

За ним шли. На него охотились.

Он вновь перешел на бег. Под красивой, с пазухами сводов, аркой из белого дерева туннель расширился, и впереди показался огромный лестничный пролет. Квадратные и ровные ступени были высечены во все той же скале. После первых десяти, когда пролет повернул в сторону, ступени превратились в винтовую лестницу. Высота ступеней была в два или три раза больше обычных пропорций. То была гигантская лестница.

Он услышал цокот приближающихся шагов и начал взбираться по ступеням. Глянцевитый зеленый сумрак отбрасывал странные тени. Тень вышнеземца боязливо мелькала сбоку, пятная стену, подобно териантропным теням в пещере из грез. Форма его головы на изгибающейся стене напомнила ему собачью, поэтому вышнеземцу даже пришлось на мгновение остановиться и потрогать лицо, чтобы убедиться, что он не проснулся с рылом или мордой.

Его пальцы нашли лишь гладкую человеческую плоть со следами усов и бороды.

А затем он понял, что видит лишь одним глазом.

Последним его воспоминанием было то, как Медведь вынул ему правый глаз. Хотя боль и была тупой, но ее оказалось достаточно, чтобы вышнеземец лишился сознания.

Но

сейчас он видел именно правым глазом. Правым глазом он видел морозные зеленые сумерки. Левый же регистрировал только тьму.

Цоканье приближалось, оно стало громче, уже где-то у начала пролета. Вышнеземец побежал. Бросив взгляд вниз, он увидел, как двигались и вырастали тени позади него. Тени, отбрасываемые краями ступеней, походили на лучистую векторную диаграмму, равные секции огромной морской ракушки, части сложной медной астролябииили часы.

Цок, цок, цок— каждая секунда, шаг, ступень, поворот, деление.

Внизу возникла новая тень. Она выросла на внешней стене гигантской лестницы — ее отбрасывало что-то, что пока оставалось за поворотом и вне поля зрения вышнеземца.

Это был пес. Его голова была опущена, а уши — приподняты и настороже. Спина, покрытая густой черной шерстью, выгнулась дугой. Лапы ступали с гипнотической точностью и грацией. Цоканье замедлилось.

— Я тебя не боюсь! — закричал вышнеземец. — На Фенрисе нет волков!

Ответом ему послужило глубокое утробное рычание, которое на некоем инфразвуковом уровне вызывало страх. Вышнеземец обернулся и бросился наутек, но оступился и тяжело повалился на пол. Его схватили крепкие лапы. Он заорал, представив себе, как на спине сейчас сомкнутся мощные челюсти.

Его перевернули на спину. Над ним стоял великан, но то был человек, а не волк.

Он не видел ничего, кроме лица. Его закрывала плотная маска из лакированной кожи, частично человеческая, частично — демона-волка, созданная с той же искусностью, что и нательники черепов. Связанные или сшитые вместе кожаные лоскуты окружали глазницы и формировали тяжелые веки. Они покрывали щеки и подбородок, подобно сухожилиям. Они скрывали горло, и переплетались в форме длинных усов и торчащей бороды. Видневшиеся сквозь прорези маски глаза имели цвет канители ⁵⁹с черными зрачками-бусинками.

Во рту сверкали клыки.

— Что ты здесь делаешь? — пророкотал великан. Он согнулся над вышнеземцем и принюхался. — Тебе не положено здесь находиться. Почему ты здесь?

— Я не понимаю! — испуганно пролепетал вышнеземец.

— Как тебя зовут? — спросил великан.

К счастью, у вышнеземца еще осталась крупица разума.

— Ахмад ибн Русте, — ответил он.

Великан схватил его за плечо и протащил оставшиеся ступени. Вышнеземец волочился сзади, то и дело поскальзываясь и молотя ногами, словно ребенок, которого тащит взрослый. На плечо великана была наброшена шкура с густым черным мехом, а огромное мускулистое тело облачено в кожаный нательник. В телосложении и размерах тела великана безошибочно угадывалась его природа.

— Ты астартес… — осмелился сказать вышнеземец, волочась и подскакивая из-за крепкой хватки.

— Что?

— Астартес. Я сказал, что ты…

— Конечно, я — астартес! — пророкотал великан.

— У тебя есть имя?

— Конечно, у меня есть имя!

— К-какое?

— «Заткнись или я перережу твою чертову глотку!» Сойдет? Так нормально?

Они добрались до лестничной клетки, а затем вошли в массивный зал с низким сводом. Вышнеземец ощутил тепло огня. Необъяснимым образом его доселе мертвый левый глаз вновь начал видеть. Впереди вышнеземец заметил тусклый огненный отсвет. Его было достаточно, чтобы различить во мраке очертания вещей, которые правый глаз видел в резком, зеленом и холодном контрасте.