Сожжение Просперо

Абнетт Дэн

Единственной допущенной ошибкой стало его описание убитых врагов в одном из эпизодов сказания. Он назвал их «пиром для червей».

Кто-то остановил его рассказ. Это был Огвай.

Ярл поднял унизанную перстнями руку. Тяжелое кольцо в нижней губе подчеркивало выражение замешательства.

— Что это за слово? — спросил он.

Хавсер понял, что слово «черви» незнакомо ни одному из Волков. Оказалось, что он незаметно для себя перешел с ювика на низкий готик.

Странно, он же прекрасно знал, как

звучит это слово на ювике.

— Ага. — Огвай кивнул и опустился на свое место. — Теперь понятно. Почему же ты сразу так не сказал?

— Извини, — ответил Хавсер. — Я прошел долгий путь и набрал столько же слов, сколько историй.

— Продолжай, — распорядился Огвай.

И он продолжал. Он прерывал сказание, когда ему советовали, и спал по нескольку часов, пока остальные пили мьод и беседовали. Иногда снова звучали барабаны и антимузыка, и кое-кто из воинов пускался в яростный антитанец — дикое, исступленное буйство, которое можно было сравнить только с пляской святого Витта. В трюме стало гораздо теплее, и когда Хавсера в очередной раз пригласили к главному костру, он вышел уже без шкуры.

Это было испытание на выносливость. Он ел подаваемую трэллами пищу и много пил, чтобы поддержать баланс жидкости. Истории, даже самые короткие и незначительные, неторопливо сплетали ткань жизни Длинного Клыка. На изложение четырехсот тридцати двух рассказов потребовалось немало времени.

Последним эпизодом должен был стать рассказ о смерти Длинного Клыка, в основе которого лежали воспоминания самого Хавсера и Йормунгндра Два Меча. Хавсер знал, что к тому времени, когда до этого дойдет, он выбьется из сил.

Но еще он знал, что эта часть должна быть лучшей из всех.

Однако до конца было еще далеко, больше шестидесяти эпизодов, когда Огвай поднялся на ноги. Перерыв на отдых закончился. Эска растолкал Хавсера. После очередного буйства грохот барабанов постепенно затих, и танцоры повалились на палубу, смеясь и протягивая руки к кубкам с мьодом.

— Что случилось? — спросил Хавсер.

— Выбор преемника тоже является частью поминок, — пояснил Эска.

В Тра было несколько человек, одаренных такими же способностями, как и Длинный Клык. Они тоже служили жрецами, и сегодня одному из них предстояло стать старшим и занять место Длинного Клыка.

Все они вышли вперед и опустились на колени перед Огваем. Разделенные прямым пробором волосы ярла обрамляли его лицо будто два потока черной воды. Он обнажился до пояса. Огвай запрокинул голову и поднял руки, напрягая мощные мускулы плеч и шеи. На снежно-белой коже выделялись мазки серого пепла. Вокруг глаз, как и у Хавсера, чернела краска.

В правой руке он держал ритуальный кинжал. Атам.

Ярл начал говорить, монотонно перечисляя достоинства всех кандидатов по очереди.

Хавсер его не слушал. Атам, поза Огвая и сжимающая кинжал рука остро напомнили ему о фигуре в Библиотехе Лютеции, об истории, десятилетиями хранившейся в его голове, которую он осмелился рассказать только Длинному Клыку.

Он не сводил взгляда с атама.

Это был не просто похожий кинжал. Каспер Хавсер — опытный эксперт в подобных вещах — знал их типы и стили. Он не мог ошибиться.

Кинжал был тем же самым.

Хавсер вскочил на ноги.

— Куда ты? — окликнул его Богудар.

— Сиди, скальд, — добавил Ойе. — Сейчас не твой черед.

— Как он может быть тем же самым?! — воскликнул Хавсер, наблюдая за церемонией.

— О чем ты? — раздраженно спросил Ойе.

— Сядь и заткнись! — бросил еще один Волк.

— Как оказался здесь тот же самый кинжал? — не унимался Хавсер, показывая на атам.

— Сядь сейчас же! — зарычал Богудар. — Хьольда! Я тебя сейчас стукну, если не сядешь!

Огвай сделал выбор. Остальные кандидаты склонили головы в знак признания его власти. Избранный жрец поднялся на ноги и встал лицом к ярлу.

Новый жрец Тра был самым молодым из кандидатов. Аун Хельвинтр получил свое прозвище из-за длинных волос, которые, несмотря на его возраст, были белыми, словно снег в разгар зимы. Его лицо закрывала темная, почти черная, кожаная маска, а на плечах висела рыжевато-коричневая шкура. Аун был известен своей странной отстраненной манерой поведения и привычкой ввязываться в буйные схватки, из которых выходил живым только чудом. Вюрд сплелся в нем таким причудливым образом, что Огвай решил этим воспользоваться.

Предстоял еще один обряд. Хавсер ощутил сгустившуюся тишину. Он полагал, что ее причиной служит он сам.

Но он ошибся. Волки обернулись к одному из входов в трюм, и их золотистые глаза в свете костра злобно блеснули.

У входа появилась группа трэллов, сопровождавших перепуганного офицера с капитанского мостика «Нидхёгга». Они вошли, невзирая на оберегающий символ.

Огвай Огвай Хельмшрот перехватил атам левой рукой, а правой сжал секиру. Он решительно пересек зал, намереваясь обезглавить нарушителя.

Но на полпути сдержал свой порыв. Только идиот мог нарушить запрет и вторгнуться в помещение, где проходила церемония.

Только идиот или человек с сообщением настолько важным, что оно не могло ждать.

— Ну что, тебе понравилось сказание? — спросил Хавсер. — Я развлек тебя? Отвлек твои мысли?

— Это было довольно интересно, — сказал Длинный Клык. — Но это не лучшее из твоих сказаний.

— Уверяю тебя, это моя лучшая история, — сказал Хавсер.

Длинный Клык покачал головой. С его бороды сорвались капельки крови.