Сожжение Просперо
Шрифт:
Богудар насмешливо фыркнул.
— Это и так всем известно, — заметил он.
— Могу я закончить? — спросил Хавсер.
Богудар пожал плечами.
— Я никогда не был воином, но Влка Фенрика сочла нужным изменить меня, одарив силой и скоростью. У меня появились физические возможности, но нет навыков.
— Он хочет научиться держать оружие, — подсказал Хельвинтр.
— Зачем? — удивился Богудар. — Он наш скальд. Мы его защитим.
— Он так захотел, и это его выбор. Считай, что научить его защищаться — это часть нашего долга по его охране.
Богудар с сомнением посмотрел на Хавсера:
— Нет смысла обучать тебя всему. Мы
— Что ты предлагаешь? — спросил Хавсер.
Секира представляла собой оружие с одним лезвием, посеребренным пласталевым навершием и метровой рукоятью, вырезанной из асахеймской кости. Отполированная костяная рукоятка отсвечивала желтоватыми бликами. Хавсер не имел представления, кость какого животного пошла на изготовление секиры, но ему сказали, что материал гибкий и прочный.
По крайней мере, для него.
Секира висела в пласталевой петле, пристегнутой к поясу кожаным ремешком.
— Не отставай, — предупредил его Медведь.
Хавсер и не думал отставать, но при такой жаре он ужасно потел, да и идти в ногу с Астартес было довольно трудно.
В этом отряде он был единственным обычным человеком; тщедушная фигура по сравнению с двумя десятками Астартес в полном боевом облачении, топавшими вместе с ним по тоннелю. Трэллы и слуги из числа людей следовали за ними на некотором расстоянии.
Во главе отряда, держа свой шлем под мышкой, шагал Огвай Огвай Хельмшрот. Воины не соблюдали строй, но по обе стороны от ярла держались Аун Хельвинтр и Йормунгндр Два Меча, а Найот Плетущий Нити и остальные волчьи жрецы замыкали группу.
Волки шагали целеустремленно, словно Огвай куда-то торопился. Хавсер недоумевал. Что может требовать такой срочности, если после сорока недель пути нельзя организовать более тщательно подготовленную вылазку. Они высадились сразу же, как только «Нидхёгг» встал на якорь на высокой орбите. Можно было подумать, что это срочное десантирование, но Хавсер был уверен в обратном. Руководствуясь исключительно показаниями приборов, они прорвались сквозь чудовищную атмосферную бурю, спустились под вулканический шельф и приземлились в глубоких защищенных посадочных колодцах.
На этой планете оказалось невыносимо жарко. Со всех сторон их окружали черные вулканические скалы, а воздух был пропитан вонью протухших яиц, что указывало на сернистые выделения. И сам воздух дрожал от жары. Сразу после спуска по трапу «Грозовой птицы» вслед за Богударом Хавсер почувствовал, как заложило уши. Значит, для обеспечения необходимых условий потребовалась установка искусственного климата.
В этом мире таких условий не было.
Посадочные колодцы и ведущие к центру планеты тоннели были ровными и гладкими, словно здесь поработали промышленные мелтеры. Стены переходов, пронизывающих вулканическую породу, мерцали неестественным стеклянным блеском. Снаружи постоянно слышался непрерывный гул сейсмической активности молодой планеты, отзывавшийся вибрацией под ногами. Сквозь стеклянно-гладкие стены и пол тоннелей просачивались дрожащие отблески бурлящего пламени, освещавшие им путь. Они оказались словно внутри стеклянной бутылки, брошенной в костер. Хавсера поражало странное сочетание чего-то древнего и современного. Подземные пещеры были очень похожи на старинные жилые помещения, каких он немало повидал в своей жизни за время работы в Консерватории, но здесь они появились совсем недавно и не были естественными образованиями. Кроме того, удивительным казалось странное несоответствие временного и постоянного: кто-то обладал мощными ресурсами, чтобы соорудить колодцы и залы в монолитной громаде гигантского вулкана и создать зону безопасного существования во враждебном мире. И то и другое было величайшим достижением строительных технологий.
И все же у Хавсера складывалось впечатление, что после окончания намеченного здесь действа, каким бы оно ни было, место будет покинуто. Строительство велось ради единственной цели. И подтверждением тому служило сооружение целого города в непригодном для жизни мире. Неизвестно, что здесь затевалось, но существовала вероятность непредвиденного развития событий. Это бесспорно. Иначе сюда не вызвали бы целую роту Влка Фенрика.
Кто бы ни организовал это строительство, он выбрал уединенное место, чтобы никто не попал под перекрестный огонь.
— Что это за место? — спросил Хавсер, с трудом поспевая за остальными.
— Тихо! — прошипел Медведь.
— Прошло сорок недель! Сколько еще я должен ждать, пока вы мне хоть что-то расскажете?
— Тихо! — еще настойчивее зашипел Медведь.
— Я не смогу сложить сказание, если не буду знать подробностей. — Хавсер намеренно повысил голос. — Это будет жалкая история, недостойная очага Тра.
Огвай остановился так резко, что идущая следом группа едва на него не налетела. Но воины послушно встали. Ярл оглянулся, отыскивая взглядом плетущегося позади Хавсера. Все Волки шли с полуоткрытыми ртами, оскалив зубы и часто дыша, словно псы в жаркий день.
— Что ему надо? — проворчал Огвай.
— Ярл, я спрашиваю, как можно оставаться скальдом, если мне ничего не рассказывают.
Огвай переглянулся с Ауном Хельвинтром. Рунный жрец на мгновение прикрыл глаза, протяжно вздохнул и кивнул.
Огвай ответил ему таким же кивком, после чего вновь повернулся к Хавсеру:
— Это место называется Никея.
Они вошли в просторный круглый зал, тоже высеченный в теле скалы. Стены комнаты блестели словно черное стекло с вкраплениями слюды, но почему-то напомнили Хавсеру отделанные костью залы Этта.
Их там уже ждали. Вдоль стен разместились Астартес Шестого легиона, но не из Тра. Они были из другой роты.
С каменной скамьи поднялся Амлоди Скарссен Скарссенссон, ярл Фиф.
— Ог! — рыкнул он, и ярлы под лязг нагрудников заключили друг друга в медвежьи объятия.
Огвай обменялся со Скарссеном несколькими отрывистыми фразами, а потом повернулся к другому вожаку, сидевшему рядом с ярлом Фиф.
— Лорд Гунн.
Огвай приветствовал его наклоном головы. Этот воин был старше и крупнее и Скарссена, и Огвая. Его навощенная борода разделялась на два острых клина, загнутых вперед и вверх, а левую сторону лица покрывали темные линии, повторявшие узор плетеной кожаной маски.
— Кто это? — спросил у Богудара Хавсер.
— Гуннар Гуннхильт, прозванный Владыкой Гуннов, ярл Онн.
— Это ярл Первой роты? — переспросил Хавсер.
Богудар кивнул.
Три роты. Три роты? Что такого могло произойти на Никее, чтобы вызвать сюда три роты Волков?
Владыка Гуннов отодвинул Огвая и подошел к Хавсеру.
— Это и есть скальд? — спросил он.
Он обхватил огромными ладонями голову Хавсера и повернул лицом вверх, вглядываясь в его глаза, потом открыл ему рот и наклонился, принюхиваясь к дыханию, словно осматривал животное.