Сожженные мосты Часть 4
Шрифт:
– У вас есть какие-либо документы?
– Пан майор, чтобы побеседовать с человеком, полицейскому не нужны какие-либо документы. Это наше право – опросить пана Комаровского по поводу произошедших событий.
Майор какое-то время мялся, не зная, что предпринять.
– Я вынужден получить санкцию командующего. Прошу оставаться здесь.
На сей раз их пропустили за цепь казаков, двое казаков встали ряжом с ними – охранять. Майор смешно вскидывая ноги побежал к дверям здания штаба, придерживая бьющий по боку автомат.
– Не пустят… – сказал кто-то из полициянтов – Комаровский его отец.
Гмежек промолчал. По крайней месте казаки
Майор Пшевоньский вернулся минут через десять, вид его был растерянным, сбитым с толку
– Пан генерал примет вас. Кто из вас старший?
– Я, старший инспектор Гмежек.
– Вы пройдете в здание. Остальным придется подождать здесь.
Инспектор усмехнулся
– Пан майор, вам не кажется такое решение несколько… рискованным
Пан майор задумался
– Вероятно, да. Тогда остальные – подождут в помещении караульного взвода.
– То другое дело…
В здании было темно, освещение не работало, только аварийное, на дизель-генераторе. По опыту предыдущих рокошей – здание готовили к обороне, возможно даже к боям внутри здания. Все окна первого этажа были забраны решетками, и не внешними – а внутренними, за еще и закрывались накладными ставнями из стали, которые вешались прямо на решетки. Внизу строили баррикаду – несколько офицеров штаба откуда-то выносили и крепили один к другому бронещиты, такие тяжелые, что каждую секцию приходилось тащить вдвоем. Все эти щиты скрепляли между собой через специальные замки и пазы, а крайние – крепили к стенам через специальные пазы в самой стене, в кирпичной кладке. Часовые теперь стояли не перед дверьми – а за ними, и вместо парадных "федоровок" с начищенными до блеска, сверкающими на солнце штыками – у них были автоматы АК и бронежилеты. На площадке между первым и вторыми этажом двое казаков сидели около уже установленного станкового пулемета. Дверь запиралась теперь на массивный засов, внутрь пускали только после того, как ты просовывал пропуск в специальную щель, закрываемую заслонкой. Для того, чтобы взять такую крепость, учитывая еще, что стены были построены на старый манер, в три кирпича толщины – нужны были значительные силы с хорошим вооружением, в том числе с гранатометами и огнеметами.
Их пустили внутрь без обыска, провели в находившуюся по правую руку караулку. Там было пусто, не звонили телефоны, и только один из офицеров сидел в углу на стуле, положив на колени автомат и спал.
– Квятковский!
– А… Господин майор! – офицер безуспешно сделал вид, что не спал.
– Это паны полициянты… – объяснил майор Пшевоньский – они остаются здесь, по зданию шляться не должны. Свари себе кофе… и им, что ли тоже…
– Нам бы еще умыться… – мрачно сказал один из полициянтов, в которого попал презерватив наполненный мочой.
– Туалет, рукомойники, мыло – вон за той дверью. Прошу. А вы, пан …
– Гмежек.
– Пан Гмежек – прошу за мной.
* Фабрика эта работала, но там производили только гражданское оружие. Тем не менее – личным "отечественным оружием" были вооружены польские офицеры.
** Педераст пассивный
*** В Польше, в отличие от всей другой страны была несколько другая полицейская система, и полицейские именовались инспекторами, а не урядниками да исправниками.
**** Наиболее
***** марка автомобиля
****** Способ действий, то есть аналогичные совершенные преступления
******* Для справки: численность МВД РИ вместе с дорожной полицией составляла примерно миллион человек. Это на миллиард жителей!
******** состав "изготовление" в РИ был выделен в отдельный состав преступления и наказывался пожизненным заключением вне зависимости от количества произведенного или синтезированного наркотика.
********* движок – наркоман
Документы проверяли на каждом этаже, проверяли даже у майора Пшевоньского – порядок есть порядок. По коридорам почти не ходили, людей было мало, кто попадался – все с автоматическим оружием, многие в бронежилетах. Сверху, прямо по лестничным маршам тянули какой-то толстый кабель. Третий этаж перекрывали баррикадами, на этот раз из мебели, четвертый, судя по всему – тоже…
Генерал Тадеуш Комаровский оказался высоким, сухим, прямым как палка стариком, до сих пор предпочитающим старого фасона, темно-зеленого цвета мундир со всеми регалиями. Серый от усталости, он сидел в своем кабинете, охраняемом двумя казаками с автоматами, еще один автомат с подсумком магазином был брошен на ряд стульев у стены, которая была обклеена картой округа в масштабе 1:1000. Он просто сидел и смотрел куда-то вдаль, в окно, он даже не пытался командовать – да пока командовать и не было нужно, судя по кипевшей в штабе деятельности, каждый знал, что он должен делать.
– Пан генерал…
– Вы свободны пан майор – прервал доклад генерал
Щелкнув каблуками по паркету, майор вышел из кабинета, аккуратно затворив за собой дверь…
А генерал продолжал смотреть в окно. И пан Гмежек, хоть он недолюбливал и армию и Комаровского – не знал, куда ему деваться.
– Вы пришли за моим сыном? – прервал молчание генерал.
– Старший инспектор полиции Гмежек, Сыскная полиция Варшавы, отдел убийств. Да, пан генерал, я пришел побеседовать с вашим сыном.
Генерал снова какое-то время молчал, глядя в окно.
– Что он натворил? – наконец спросил он
– Не далее как три дня назад…
– Что он натворил, пан полицейский?
Гмежек решил говорить правду, хотя и не должен был. Просто – чувствовал, что так надо.
– Мы считаем, что он причастен к убийству. Возможно, причастен – мы не можем сказать этого точно.
– Вот как? Это из-за этого начинается рокош?
– Возможно, да – осторожно ответил пан Гмежек
– Интересно… И кем же был убитый, что из-за него выходят на улицы?
– Пан Ковальчек, профессор Варшавского университета, из эмигрантов… – полицейский замялся
– Говорите, говорите, пан полицейский…
– К тому же – диссидент и содомит.
– Диссидент и содомит – медленно, будто пробуя эти слова на вкус, произнес их генерал – достойный подданный Его Величества, ничего не могу сказать. Он имел какое-то отношение к наркотикам?
Пан Гмежек снова не стал лгать.
– Да. Наркотики обнаружены и в его крови, и на квартире рассыпанными. Судя по всему, он был не только потребителем наркотиков – но и наркоторговцем.