Сожженные мосты
Шрифт:
Найдя место для парковки, граф как всегда лихо направил туда свою машину, прижав недовольно взвизгнувший тормоз в последний момент. Изумительное крещендо восьмицилиндрового итальянского форсированного мотора оборвалось на полуслове.
Девушка просто сидела и смотрела перед собой. Казалось, ей было все равно, что с ней будет, как сложится ее судьба.
— Как ты думаешь, что ты намеревалась сделать? — спросил граф.
Девушка не ответила.
— Кто дал тебе автомат и гранаты? Ты что, собиралась стрелять?
— Ты можешь делать со мной все, что захочешь. Можешь меня избить, изнасиловать, повесить — но я все равно ничего не скажу.
Матка боска… [36]
— Что,
Какой-то реакции граф все же добился — в виде пощечины, которую он без труда перехватил.
— Подонок!
— Йезус Мария… Сначала я ублюдок, а теперь еще и подонок. Слишком много за один день. Ты собиралась стрелять в русского генерал-губернатора? Но для чего?
36
Матка боска — матерь божья.
— Тебе не понять! Ты продался москалям!
— Продался москалям? А ты с ними борешься! Великолепно! Как думаешь, что случится, если ты застрелишь генерал-губернатора? Пришлют другого — вот что случится! А тебя повесят! Бывала когда-нибудь на экзекуции?! Веревка, люк под ногами, палач. Конвульсии. Иногда перед исполнением приговоренному специально ломают руки, вместо того чтобы связывать. Ты этого хочешь?
— Я не боюсь!
— Ты не боишься. А твои друзья? Те, что решили тебя выручить? Один из них пытался меня зарезать и не продержался против меня даже пяти секунд. Второй вовсе — побежал стирать штаны. Они — боятся?
— Это их дело.
— Да нет. Это — и твое дело тоже. Крепость цепи равна крепости самого слабого ее звена. Если твои друзья только и могут, что удирать с полными штанами, выйдя вдвоем против одного поручика лейб-гвардии, как же ты с такими трусами освободишь Польшу?
— Ты поручик лейб-гвардии?
— Хвала Йезусу, наконец ты это поняла. Граф Ежи Комаровский, поручик Его Величества, лейб-гвардии Польского гусарского полка.
— А ты не родственник…
— Родственник. Граф Тадеуш Комаровский, генерал от артиллерии, командующий Висленским военным округом, — мой отец.
— Теперь понятно. Яблочко от яблони, так говорят москали? Предатель, и отец тоже предатель! Подмоскальники!
— Шановна пани, может, вы соизволите представиться?
— Графиня Елена Ягодзинская! — с вызовом воскликнула девушка, причем имя свое она произнесла на русский манер, Елена, а не Хелена.
Вот оно как…
— Так вот… пани графиня… Извольте выйти вон из моей машины! Я могу стерпеть оскорбление в свой адрес, но никогда не стану терпеть оскорбления в адрес моего отца!
Графиня Елена замерла от неожиданности, потом открыла дверь «Мазерати» и выбралась наружу, каждую секунду ожидая, что ее остановят. Танцующей походкой пошла в сторону ботанического сада, потом не удержалась — повернулась и показала совершенно неприличный, бытующий только в простонародье жест. Потом повернулась и бросилась бежать…
— Вот курва… — непечатно выразился младший граф Комаровский, взглянув на хронометр. На встречу с отцом он безнадежно опоздал. И его жалким оправданиям — мол, предотвращал террористическое покушение на генерал-губернатора, — угадайте с одного раза, поверит отец или не поверит?
30 мая 2002 года
Висленский военный округ, сектор «Ченстохов»
Поднялись с самого утра — если на ознакомление
Поехали…
Выехали на длинную, укатанную грейдером и посыпанную щебнем дорогу, ведущую к КПП части. Сделано умно — два кольца обороны — внешнее и внутреннее. Внутреннее — намного выше внешнего. Если кто-то атакует периметр — сначала ему придется прорываться под огнем через первую линию инженерных заграждений, а потом наступать на вторую — снизу вверх по голому полю и под огнем. Сотник мог дать руку на отсечение, что под деревья между первой и второй линией обороны заложены заряды, да и на поле тоже мин набросали и растяжек наставили. Оборонились, в общем.
— Петро, — хорунжий Петров положил руку ему на плечо, — смотри! На пять часов, воздух.
Сотник посмотрел в распахнутый настежь люк в крыше — и через несколько секунд, всмотревшись до рези в глазах, обнаружил в светлеющем небе небольшую точку.
— Разведывательный беспилотник.
— Так точно…
Серьезно работают. Возможно, и ударный — одну управляемую ракету он может нести.
На укрепленном КПП — бетонные блоки, ДШК и бронетранспортер в капонире — пропустили сразу, подняли шлагбаум, даже документы не проверили.
— Несерьезно как-то… — выразил общее мнение Чебак, когда отъехали.
— Мабуть [37] , на обратном пути проверят, — сказал сотник, — сейчас что проверять.
— Куда, командир?
Велехов развернул карту, примерно прикинул.
— Сейчас давай направо. В километре отсюда — дорога на Катовице, налево. Вот и прокатимся для начала туда — до самой границы. Только проселками.
— За пулемет встать?
— Пока отставить пулемет.
Дорога на Катовице была, причем приличная — бетонная и три полосы в каждом направлении. Но они не стали на нее выезжать, а вместо этого пошли параллельно, проселками. Впрочем, и проселки здесь были не такие, как на Дону, — хорошие, выровненные, почти без колей, во многих местах — гравием засыпанные, а где — и с асфальтом…
37
Может быть, так донские казаки иногда выражаются.
— Хорошо живут… — проговорил Чебак.
— Европа… — подхватил Певцов.
— Рты закрыли! — пристрожил сотник. — Не на прогулке. Продолжать наблюдение, нам тут потом на брюхе ползать.
И в самом деле Европа — даже лес какой-то не такой, не говоря уж про дороги. Поля — тоже чистенькие, ухоженные. Дорога — как новенькая. Но никто такому не завидовал. Казаки — люди простые. Живем на Дону — как предки жили, Государю служим. В командировки вот ездим, платят хорошо, выслуга опять же день за два. На Дону — курени [38] , скот, земля. Казачий круг сам делами вершит, самоуправление, кто хочет — к сохе, кто хочет — винтовке. Кто хочет от дел отойти — у того земля, паши — не хочу. Чего ж еще надо. А то, что дорога гравием не посыпана, — так и бес с ней, с дорогой. Проехать можно — и добре. Если кто жизни учить придет — так ведь казаки и в Берлине, и в Париже, и в Багдаде побывали. Надо — еще где побываем, в Лондоне там или в Вашингтоне, если не понял кто.
38
Курень — дом (казацк.).