Сожженные мосты

Афанасьев Александр

Проблема была как раз в выдвижении. Точнее, в скрытом выдвижении. Везде, где были казаки, у пункта временной дислокации, на маршрутах патрулирования — были люди. Как дети, так и взрослые. У каждого — сотовый телефон. Заметили что — позвонили: телефоны, куда следует звонить в таких случаях, знали все. За это даже не платили денег, звонили бесплатно, только чтобы насолить проклятым москалям. Поэтому все передвижения казаков были под постоянным контролем, за исключением леса, и стоит только какому-нибудь доброхоту заметить их на подходе к деревне… на операции можно было сразу ставить большой и жирный… крест. Никакого спирта уже не найти. Да и не дураки контрабандисты, чтобы орудовать днем. Загрузят машину ночью — да и пойдут проселками

в обход контрольных постов на дорогах. На одну дорогу — десять проселков, из десяти проселков максимум на один можно было выставить временный КПП. А если учесть, что как минимум в четырех случаях из пяти этот временный КПП заметят местные жители и сразу позвонят куда надо… Понятно, в общем, да? Что вы сказали? Минировать дороги? Да вы с ума сошли, это же территория Российской империи, какие тут могут быть мины на дорогах. Иногда саперы выезжали, перекапывали такие проселки канавами. И то — со скандалом, потому что сразу выяснялось, что ближайшей деревне эта дорога нужна, чтобы ездить на поле или за лесом. Частенько — погнали экскаватор дорогу перекапывать, а там уже пикет. Женщины, дети с яйцами, с гнилыми овощами, иногда и с камнями. Те ямы, которые все же удавалось выкопать, закапывали всей близлежащей деревней. Вот так и шла эта война, где задерживали в лучшем случае один литр контрабандного спирта из пяти, и то если повезет.

Но казаки Велехова собирались работать совсем по-другому. Так, как до сих пор здесь, в этих контрабандных краях, не работал никто.

Выдвигаться на точку решили с колонной. Два «Выстрела» — головной и замыкающий — и четырнадцать абсолютно одинаковых АМО, армейских транспортных грузовиков. Такие вот колонны возили со складов на пункты временной дислокации все имущество, необходимое в процессе службы — только кое-какие продукты покупали на месте. Все остальное — завозили.

Вот, когда один из АМО подъехал на разгрузку у хозяйства Витренко, они вчетвером и начали его разгружать. Если кто и следил — вряд ли заметил, что по окончании разгрузки грузчики остались в полупустом кузове.

Проверка прошла быстро, к документам особо не прикапывались. Свои — и проезжайте. Снова зафырчал дизель, АМО тронулся. Снова остановился…

— В колонну встает. Еще одна ходка — и остановятся.

Ночью колонны старались не гонять — мало ли…

Снова тронулись — теперь уже колонной. Завоняло солярным выхлопом, многоголосье работающих двигателей заглушило все остальные звуки. Сотник внимательно смотрел на часы — ориентироваться нормально было невозможно, точку сброса рассчитывали по часам…

Пошли…

В нужное время замыкающий колонну «Выстрел» чуть отстал — и это дало возможность бойцам Велехова одному за другим соскочить на дорогу и уйти в придорожные кусты. Как раз был крутой и глухой, непросматриваемый поворот, колонна снизила скорость до тридцати в час. В «Выстреле» «ничего не заметили»…

— Строиться! — подал команду сотник, когда гул шестнадцати больших дизелей затих, растворился вдали.

Быстро и тихо построились. Четыре человека — минимум для разведвыхода, но тут не война — достаточно. Пулемет, бесшумная снайперская винтовка, два автомата. Рация.

— Певец — в голову колонны. Соболь — замыкающим. Дистанция — на пределе визуальной видимости. Сохранять тишину, все команды подаю рукой. Направление — юго-запад. Марш!

К деревне они подошли, когда солнце скрылось за лесистыми, мрачными горами и землю окутала тьма. Ночная тьма, любимая подруга контрабандиста, сестренка удачи. Вот сейчас и посмотрим — кому же она улыбнется на этот раз.

Точку для организации поста наблюдения сотник выбрал на склоне. Чем хороша была эта деревня — с юга ее подпирал невысокий, но крутой холм, и с его вершины было очень удобно наблюдать за самой деревней и за дорогой, льнувшей к селу в прихотливом изгибе. Как будто с вертолета наблюдаешь, доминирующая над местностью высота, пусть и всего сто с небольшим метров.

На высоте, конечно же, кто-то уже побывал. Более того, они едва не столкнулись с предыдущими наблюдателями. Как раз в одном месте, там, где рухнуло дерево, чужаки устроили свой наблюдательный пункт, где и пребывали весь день, наблюдая за дорогой и окрестностями. Стоило только увидеть опасность — низко летящий над лесом вертолет, машину таможенного корпуса или казаков на дороге — как через минуту об этом знала бы уже вся деревня. Таких наблюдателей частенько ловили, обычно это были пацаны. Ну и что с ними сделаешь? Тем более что они не совершают ничего противозаконного — просто сидят. На время операции задерживали, потом давали пенделя и отпускали. Все по-простому.

— Чисто, — прошипел прямо в ухо залегшему на вершине сотнику Певец.

— Чисто, — через некоторое время подтвердил и осмотревшийся Соболь.

Пользоваться связью сотник запретил — у местных, как достоверно было известно, имелись современные мультичастотные сканеры, и работали они круглые сутки. Контрабандистов недооценивать было нельзя.

— Выставляемся! — решил сотник. — Соболь — наблюдение, остальные охранение.

Соболь кивнул, начал устраиваться на толстом, уже обжитом и еще не до конца высохшем древесном стволе, остальные бесплотными призраками растворились в лесу…

И чего только не придумают теперь. Раньше пластуну все помощники — терпение, опыт да зоркий глаз. Многие пластуны вырабатывали ночное зрение не хуже кошачьего. А теперь… а теперь есть такие штуковины, как ночные прицелы и тепловизоры, от которых не укроешься. И любой более-менее подучившийся дурак может их применять. Пропадает пластунская профессия…

Ночной лес жил своей жизнью — шебуршало зверье, бесшумно парил над лесом, высматривая добычу, филин. Стрелки часов, едва заметно светящиеся зеленым в темноте, медленно ползли, отмеряя минуту за минутой. От безделья клонило в сон.

Заскрипел какой-то местной птицей Соболь — что-то нашел, что-то высмотрел. Сотник медленно пополз к нему.

— Что?

— В центре, — прошипел Соболь, передавая винтовку, — у костела.

Зеленый свет ночного прицела неприятно резанул сотника, уже адаптировавшего свои глаза к ночи. Окрестности в ночном прицеле выглядели как будто погруженные в мутный зеленый сумрак донской заводи. Казаки нынче были не те, что в начале века, — сотник, например, имел за плечами краткий курс подготовки легких водолазов, три месяца занимался на высокогорном озере Балхаш. Потом, когда судьба давала возможность побывать дома, занимался подводной охотой на Дону, один раз чуть не попал на обед сому [69] . Поэтому картину, представшую сейчас перед ним в прицеле, сотник хорошо знал…

69

Если верить словам очевидцев, в давние времена на Дону попадались экземпляры сомов весом по три-четыре сотни килограммов. Такой сом может запросто утопить и сожрать человека.

Изображение чуть плыло, как это и бывает в ночных прицелах — там картинка преобразуется, это тебе не оптика. Узенькая мощеная улица, пригожие, обнесенные заборами дома по обе стороны, площадь. Шпиль невысокого, костела…

Вот те на…

— Вот ведь богохульники, — негромко проронил сотник, — это же надо придумать, в божьем доме спирт хранить.

Жизнь в поселке кипела — верней, не в самом поселке, на площади. Сам поселок уже засыпал, то тут, то там гасли желтые прямоугольники окон. А вот на площади царила суета — трое, подогнав к костелу большой крытый грузовик, торопливо, надрываясь, таскали в него и грузили небольшие квадрантные емкости. Сотник уже достоверно знал, что это такое, — пятидесятилитровые канистры со спиртом. Сейчас загрузят машину и отправят ее дальше.