Сознавайтесь, Флетч!
Шрифт:
В кабине фургона выбросил из стаканчика пакетик с чаем, побрился с помощью бритвы, лезвия, брезента, крема и горячей воды.
В половине десятого Флетч уже звонил в дверь Галереи Хорэна.
Глава 21
Картина Пикассо стояла на мольберте в кабинете Хорэна.
— А, доброе утро, мистер Флетчер. Мокрое утро.
— А я вот выскочил из дома без плаща, — вину за собственный неопрятный вид пришлось возложить на погоду. — И такси, как назло, подъехало не сразу.
— В дождь их никогда не поймаешь, —
Флетч замер перед картиной.
Чертовски глупое название, но как назвать картину иначе, чем «Вино, скрипка, мадемуазель»? Базисная форма, повторенная трижды, каждая последующая охватывала предыдущую. В центре — тот камень, от которого, словно по воде, пошли круги.
— Великолепно, — выдохнул Флетч.
— Полагаю, я могу гарантировать подлинность.
— У меня нет слов.
— Меня гложет любопытство. Почему вы хотите купить именно эту картину?
— Я видел ее слайд на маленькой выставке в Кане, вскоре после смерти Пикассо. Среди множества других слайдов. У меня сложилось впечатление, что это ключевое произведение кубизма, более других соответствующее именно этому направлению живописи.
Хорэн, задумавшись, вглядывался в полотно.
— Возможно, вы правы.
— Но давайте не скажем об этом мистеру Коуни, — Флетч обошел мольберт. — Все в порядке. Картина прибыла без повреждений?
— Никаких повреждений, — Хорэн подошел поближе. — И, смею добавить, по-моему, это подлинная рама. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.
— Вы сами привезли ее из аэропорта?
Хорэн уклонился от ответа.
— Я намекнул мистеру Коуни, что мы свяжемся с ним сегодня утром. Хотя это и не обязательно. Все зависит от вас.
— Что бы вы мне посоветовали?
— Вы могли бы начать с шестисот пятидесяти тысяч долларов.
Флетч отошел к креслу, из которого он мог видеть и картину, и Хорэна.
— Вы говорили, мистер Коуни не является активным коллекционером.
— Да, коллекция всего лишь его хобби, — кивнул Хорэн. — В прошлом году или годом раньше я покупал у него одну или две картины. Обе оказались подлинниками.
— За последние два года вы купили у него еще две картины?
— Как вы понимаете, мистеру Коуни незачем заботиться о своей репутации, как, скажем, музею или профессиональному торговцу произведениями искусства, но то, что он продал, во всяком случае, через эту галерею, не вызвало никаких нареканий.
Высокий, стройный, элегантный, с благородной сединой в волосах, Хорэн заходил по ковру, заложив руки за спину, терпеливо ожидая ответа.
— Меня интересует происхождение этой картины, — сухо заметил Флетч.
— А! — Хорэн сразу оживился. — Я не уверен, что смогу удовлетворить ваше любопытство.
— Не сможете?
— Видите ли, во многих частных сделках не спрашивают, откуда взялось у продавца то или иное произведение искусства, — в Хорэне вновь проснулся лектор. Особенно в таких случаях, как наш. Сведений о существовании этой картины не существует. Я, по крайней мере, ничего не нашел. Что более важно, нигде
— Я знаю. Поэтому мне важно знать происхождение этой картины.
— Да, я понимаю. Вы живете в Италии, не так ли?
— Иногда.
— Разумеется, мы можем прямо спросить мистера Коуни.
— Вы не задали ему этого вопроса?
— Я знаю, что услышу в ответ.
— Позвольте мне. Он скажет, что приобрел картину у уважаемого торговца произведениями искусства в Швейцарии. Было это давно, поэтому фамилию он запамятовал.
— Да, — Хорэн весь лучился, словно услышал удачный ответ серенького студента. — Я полагал, что услышу от него именно это.
— А в Швейцарии уважаемых торговцев произведениями искусства больше, чем французов во Франции. И все вместе они составляют национальную культуру страны.
— Вам, насколько я понимаю, известно, что швейцарские торговцы редко подтверждают факт продажи.
— Я думаю, вы должны спросить мистера Коуни.
— Мы обязательно спросим, — заверил его Хорэн.
— Я хочу знать, кто продал картину мистеру Коуни, и ее историю.
— Вполне возможно, что вы не получите внятного ответа, мистер Флетчер.
— Все равно, я считаю себя обязанным задать этот вопрос.
— Обязанным перед кем? Вы же говорили, что никого не представляете.
— Прежде всего, перед собой, а также перед теми деятелями культуры, кто не забывает о своем долге. Я поражен, что вы прежде всего не выяснили происхождение картины.
Под серебряными висками Хорэна зарделись пятна румянца.
— Наверное, вы не представляете себе, мистер Флетчер, сколь обыденна данная ситуация. Искусство — международный язык. И международная валюта. И рынок произведений искусства по своей природе международный. Он не может признать юрисдикции, национальных границ. А государства все более суют свой нос в вопросы, выходящие за пределы их компетенции. Люди должны настаивать на невмешательстве в их личные дела, особенно, когда речь идет об эстетике.
— Да, конечно.
— Вы, я уверен, помните о потоке произведений искусства, хлынувшем из Британии в конце 1975 года в результате невероятных ошибок лейбористского правительства. Вы, полагаю, встали бы на сторону их владельцев?
— Во всяком случае, мне понятны их мотивы.
— Вполне возможно, хотя и не обязательно, что «Вино, скрипка, мадемуазель» попала к мистеру Коуни из Британии.
— Возможно, что и нет. В любом случае, мистер Хорэн, я должен обезопасить себя.
— Мой дорогой мистер Флетчер! Вы защищены. Полностью защищены. Вы же не новичок в этом деле. После дополнительного осмотра я без малейшего колебания подтвержу подлинность картины. Если вам нужно второе подтверждение, или даже третье, это можно устроить в течение нескольких дней, а то и часов.