Сознавайтесь, Флетч!
Шрифт:
— Менти?
— Граф ди Грасси. Завещание не будет зачитано, пока не найдут тело. Или не пройдет срок, достаточный для того, чтобы признать графа умершим.
— Значит, после того, как вы найдете картины, вам придется найти тело.
— Едва ли я смогу сделать то, что оказалось не под силу итальянской полиции.
— И никто не знает, принадлежат ли картины дочери или вдове?
— Нет. Хуже другое, пока не найдено тело Менти, они не смогут получать проценты с ценных бумаг.
— Посмею
— Пожалуй, вы правы.
— Ага! А я — то думал, главная ваша забота — снять с себя подозрение в убийстве.
— Наверное, поэтому до меня не сразу дошло, что в убийстве вы подозреваете меня.
— Меня несколько сбил с толку ваш звонок по контактному телефону полиции. Если б вы сразу сказали мне, что ранее были специальным корреспондентом, я бы понял, почему вы так спокойно реагировали на покойницу в вашей гостиной, — Флинн налил себе третью чашку чая. — Не каждому человеку доводится улететь через океан от похищения и убийства, чтобы успеть в аккурат к новому убийству.
— Похоже, мне не повезло.
— По-моему, везение тут ни при чем.
— Если я правильно понял вас, инспектор Фрэнсис Ксавьер Флинн, вы предполагаете наличие какой-то связи между тем, что происходило в Италии, я имею в виду похищение и убийство Менти, и бостонским убийством Рут Фрайер.
— Пожалуй, вы правы.
— Вы же дали мне список пассажиров, прилетевших вместе со мной из Рима.
— Связь может быть, Ирвин Морис Флетчер, но я еще не знаю, какая именно.
— Связь действительно есть. Один человек прилетел со мной из Рима.
— Кто же?
— Графиня. Летела через Нью-Йорк. Приземлилась в Бостоне во вторник, примерно на час позже меня.
— Она знала, что вы остановились в этой квартире?
— У нее были мои адрес и телефон.
— И она жаждет добраться до картин?
— Не то слово.
— Как она узнала, что вы их разыскиваете?
— Полагаю, она прочитала кое-какие записи, оставленные мною Энди… План маршрута, знаете ли. Она знала, что я взял с собой перечень картин.
— Но зачем ей убивать Рут Фрайер?
— Рут могла находиться в квартире, обнаженная, в ожидании Барта, не зная, что тот на пути в Италию. Она открыла дверь графине…
— Вашей кипящей от злобы приемной теще?
— Да, злой и подозрительной.
— Еще бы, она думает, что вы хотите прибрать картины для Энди.
— Естественно.
— А вы?
— Она не ошибается.
— Не сходится, — покачал головой Флинн. — Порванный лиф.
— Мало ли, как это могло случиться. Может, его порвала сама Рут, когда снимала.
— У Рут Фрайер не было ключа от квартиры.
— Зато он есть у Джоан Уинслоу.
— Соседки? У нее есть ключ? Мы забыли спросить
— Она бы не отдала, будучи трезвой. А так… Дала же она ключ мне.
— Правда? Как интересно. А где сейчас графиня?
— Вчера вечером она переехала сюда.
— Сюда?
— Да. «Риц-Карлтон» для нее слишком дорог.
— Ага! Графиня — та красотка, с которой вы выпивали в «Рице». Парням она запала в сердце. Они сказали, что вы даже не заплатили по счету.
— Не заплатил.
— Графиня чем-то досадила вам?
— Есть немного.
Флинн внимательно разглядывал донышко пустой чашки.
— Кажется, сегодня мы лучше узнали друг друга.
Флетч промолчал. Его бокал тоже опустел.
— Пожалуй, мне пора домой, к жене и детям.
Дождь все еще барабанил по окнам.
— Как продвигается дело об убийстве члена Городского совета? — спросил Флетч в прихожей.
— Совсем не продвигается. Застыло на месте. Трудно предполагать, что кто-то добровольно сознается в совершении такого убийства, не так ли?
— Благодарю за виски, инспектор.
Они вышли из квартиры. Флетч нажал кнопку вызова лифта.
— Снимите меня с крючка, Френк.
— Я вас понимаю. Вы хотите слетать в Техас, освободиться от женского эскорта.
Войдя в кабину лифта, Флинн обернулся.
— Вы — лучший из всех подозреваемых, какие у меня были, Флетчер. Только вам удается так долго балансировать на кончике иглы. Но вы избавили бы меня от многих хлопот, сознавшись в убийстве.
Глава 25
Выпитое виски разморило Флетча. Он попрощался с миссис Сэйер, поел приготовленное ею жаркое, около шести вечера завалился спать.
Шесть часов в Бостоне соответствовали полночи в Риме.
Кто-то покусывал его за ухо.
Прохладное тело прижалось к нему. Набухший сосок терся о предплечье.
Тело пополнее, чем у Анджелы. Немного.
Нога поглаживала его ноги. Вперед-назад, вперед-назад.
— Сильвия!
Даже в темной комнате он увидел разметавшиеся по подушке волосы его будущей приемной тещи.
— О Господи, Сильвия!
— Слишком поздно, дорогой, — она подсунула под него свое правое бедро. — Как писано в Библии: «Они познали друг друга в его сне».
— Это же инцест!
— И что из этого, дорогой?
Теперь она полностью лежала под ним, ее бедра выписывали восьмерку.
Груди вдавливались в ребра.
— О Боже!
Действительно, было слишком поздно.
И оставалась единственная возможность избежать перелома одной из частей его тела.
— Это не инцест, дорогой.