Созвездие Силвана. Триады
Шрифт:
Что со мной происходит сейчас? От чего так размякла? Неужели неожиданная беременность так влияет? Или я просто так быстро привыкла к помощи Дронга, что теперь сама теряюсь в решении собственных проблем?..
Тряхнула головой, выбрасывая из нее лишние, ненужные сейчас мысли и непонятное наваждение.
— Не всё, — повторила уже более твёрдо, — Ал, я действительно тебе благодарна за то, что ты пытаешься мне помочь, — тот недовольно скривился, — Только я не думаю, что это будет хорошей идеей. Семья мне в любом случае поможет, так что переживать, что я остаюсь без поддержки и средств к существованию с ребенком на руках — не стоит. Но я ценю твоё благородство…
— О, — хмыкнул он невесело, — ты же знаешь, я эгоист до мозга костей. И делая тебе предложение, в первую очередь думаю о себе.
Интересное заявление! Даже бровь одну подняла, показывая, что он своим спичем меня все же заинтриговал.
— Да-да, — ухмыльнулась эта зараза, куда только грусть из глаз делась? — Не задумывалась, почему в таком почтенном возрасте меня еще не окружает толпа детей и не захомутала какая-нибудь дамочка?
Пожала легонько плечами. Честно — думала, что этот ловелас просто очень хорошо следит за датами и не забывает обновлять контрацептивный биочип, не оставляя даже малой возможности всем своим дамочкам подловить его на удочку неожиданной беременности. Сейчас же после неожиданной догадки взглянула на Гато по-новому.
— Грехи молодости, — невозмутимо пожал он плечами, — и первые годы службы в не самом экологически чистом месте.
— Это где это? — любопытство неожиданно высунуло свой длинный нос — это был первый раз, когда даниец добровольно снял гриф секретности со своего прошлого.
— Не переводи разговор, — кажется, я поспешила — свои тайны мне открывать не собираются.
— Ну и что ты хочешь тогда от меня?
— Что я хочу — уже сказал. Подумай сама, кому мне придется оставить свое дело, имущество?
— Ребенку от другого мужика? — скептически глянула на него.
Ну, не верю я в его внезапную благотворительность! Хотя, с другой стороны… Гато вполне мог такое учудить. По крайней мере, по отношению к себе любимому подобные поступки, пусть и по мелочам, с его стороны не раз проскальзывали.
— Ребенку от любимой женщины, — не преминул поправить он меня.
Устало качнула головой. Вроде и не делала ничего, а такое ощущение, будто вагон мешков перетягала. Все эти выяснения отношений и разговоры на чистоту здорово выматывают.
— Прости, — снова кинула взгляд в его сторону, — я не думаю, что это будет правильно.
— Когда тебя беспокоила правильность твоих поступков? — прибила бы за такие слова, но всё равно не могла на него долго злиться.
— Когда поняла, что уже не одна и несу ответственность еще за кого-то, кроме себя, — и, не давая ему продолжить этот бессмысленный спор, отрезала, — Всё, тема закрыта?
Он больше ничего не ответил. Просто стоял и молча наблюдал за моими непродолжительными сборами. Еще и братца позвал, что-то тихим голосом обсуждая в стороне. Тэнкварт же только и делал, что нагло ухмылялся и отрицательно, с ленцой, качал головой.
***
Сигнал о выписке на комм пришёл вовремя, как раз к концу разговора с шефом и начальником смены у конвойных. Все же решила сразу разобраться с уже начавшим тяготить меня расследованием и заняться своими личными делами.
И встреча с Фамиром стояла в моём списке на первом месте.
Толпа, сопровождавшая мою выписавшуюся персону, собралась огромная. Мих-ал решил проводить нас с Дронгом до самого отделения, показывая тем самым дорогому электорату, как печется и о своей бывшей пассии, и об их безопасности. Так что у входа в больничный комплекс нас встречало не только пополнение из телохранителей (и для данийца в том числе), но и толпа репортёров, вокруг которых в воздухе крутились небольшие дроны с записывающими камерами.
Правда, не это заставило меня остановиться у самого выхода: напротив, у самого крыльца, впереди всей этой толпы стоял Фамир с непонятно шевелящимся свёртком из тонкого покрывала на руках.
Улыбка на его лице медленно таяла, а я неожиданно ощутила движение позади — Мих-ал! Подойдя сзади в плотную, приобнял, положив в собственническом жесте руки мне на живот, будто защищал от чужих глаз моего будущего ребенка.
Стоящий напротив и теперь уже, кажется, бывший, возлюбленный побледнел. Лицо будто закаменело, губы сжались в тонкую линию, словно проявляя наружу жесткость характера мужчины.
Время для меня замедлилось, фиксируя каждый момент, отпечатывая в памяти навсегда эти минуты. Казалось, всё вокруг стихло, наблюдая за тем, как он неспеша подходит ко мне… аккуратно опускает на пол, почти у моих ног, свой свёрток… медленно встаёт, меряя холодным, брезгливым взглядом…
— Дур… — на миг замолчал, пытаясь сдержаться под потяжелевшим взглядом Дронга, — наигралась уже? Смотрю ужин с этим, — кивок в сторону Гато, — не прошёл даром… Удачи.
Ну вот и все.
Я смотрела на его удаляющуюся прямую спину и не могла оторваться. Внутри разливалась большим цветком боль. Почему-то моё несчастное сердечко болело больше всего. Я вдруг с ясной чёткостью осознала, что он не вернется. А я… я, как выяснилось сейчас, вот в это минуту — без него уже не могу.
На лице промелькнула тень горькой улыбки — вот и решилось всё, и ждать не пришлось. Ни один из этих двоих не будет со мной. Судьба и я так решили.
Осознание принятого на многие вопросы ответа вернуло в мир звуки. Репортеры, перебивая друг друга, пытались выяснить, что за мужчина к нам подошёл, что сказал и имеет ли это отношение к делу, которое я веду.
Вспомнив о шевелящемся свёртке, сама, резко освободившись из рук стоящего сзади Мих-ала, присела рядом и аккуратно подняла вверх край покрывала. В руку ткнулся черный, мокрый нос. Прямо в душу мне смотрели два больших, любопытных темных глаза, сложив на мохнатой морде брови вопросительно домиком.
Щенок. Неизвестной мне породы, с большими неуклюжими лапами, выбрался, путаясь в ткани, наружу и еще раз ткнулся носом. На этот раз в шею, облизывая ту мокрым шершавым языком.
А я замерла, ощущая, как от бесхитростной, искренней ласки этого существа что-то оттаивает, так и не получив возможности и времени стать ледяной стеной, отгораживающей сердце от окружающего меня мира с его проблемами.
— Ну, что, — прошептала я, гладя и обнимая за мохнатую шею, — бросили тебя, да? Меня тоже, похоже. Ну и дураки, да? Нам же с тобой лучше.