Созвездие Стрельца
Шрифт:
— Папа и братишка на фронте, — ответила просто Даша и после паузы добавила: — Братишка-то еще пишет, а папа без вести пропавший, с первого года, как пошел. — Она неприметно вздохнула и пожала плечами. — Как у всех, тетя Фрося!
Развернув свой сверточек, она высыпала из него в сахарницу, стоявшую на столе, блестящие слипшиеся леденцы. От одного вида их у Генки потекли слюнки — так долго он не видел ничего подобного. Он жадными глазами уставился на леденцы, боясь сморгнуть, и звучно сглотнул слюну.
— Бери, бери! — показала ему Даша на леденцы.
Генку не надо было упрашивать, хотя мать и посмотрела при
…Они долго пили чай, растягивая удовольствие.
Даша с наслаждением, дуя на блюдечко и причмокивая своими красивыми губами, пила чашку за чашкой. Генка уже задремывал на стуле, но не мог оторваться от леденцов. Он то и дело закрывал глаза, не в силах справиться со сном, накатывавшим на него мягкой волною, но тотчас же испуганно раскрывал их пошире, а леденцы по-прежнему тускло блестели из сахарницы. «Унесет с собой!» — с жалостью подумал Генка, но тут же клюнул носом. Зойка уже давно уснула и мирно посапывала мокрым носиком. Даша тоже как-то сникла после третьей чашки, и только теперь Фрося увидела, что девушка сильно утомлена — мелкие морщинки вокруг ее глаз стали резче, глаза утратили свой задорный блеск и движения ее становились все более медленными, она все чаще подпирала голову рукой, оставаясь несколько мгновений в этом положении.
— Ты что это, девонька моя? — обеспокоенно спросила Лунина.
Даша ответила, что она работала в ночной смене, но так как у нее были депутатские поручения, то она решила сначала выполнить их, а потом уже идти спать в общежитие, да так целый день и прокрутилась, не сомкнув глаз.
— А почему же в общежитие-то? — удивилась тетя Фрося.
Борясь со сном, по-детски протирая слипавшиеся глаза, Даша сказала, что после ухода отца и брата на фронт отдала свою квартиру какой-то многодетной семье, а потом, поступив на завод, перешла в общежитие, чтобы не тратить время на дорогу…
— Что же это ты! — укоризненно сказала тетя Фрося. — Мужики-то с фронта вернутся и не похвалят за это! — Тетя Фрося тотчас же прикусила язык, вспомнив то, что сказала Даша раньше о брате и отце, но подумала про себя: «Отдать квартиру не штука, а вот попробуй получи ее!» — и от души посочувствовала Даше заранее.
Но девушка, не обратив внимания на восклицание Фроси, сказала:
— Ну много ли мне надо! Я целый день на производстве, да потом комсомольские, депутатские поручения, домой я только поспать забегаю… Подружки у меня в общежитии хорошие. Дружно живем…
Она стала собираться. Надела свое полупальто, закутала голову в платок. Уже у двери она сладко потянулась всем своим молодым телом так, что у нее что-то где-то хрустнуло. Она рассмеялась.
— Ох, старость не радость! Ну, спасибо, тетя Фрося, за привет, за ласку! Леденцы оставьте ребятам! — поспешно сказала она, увидев, что Лунина потянулась к сахарнице с явным желанием вернуть несъеденные леденцы Даше. — И никаких разговоров. Да, вот что я еще хочу вам посоветовать: не откладывайте дело в долгий ящик, завтра же сходите в горжилотдел и в сберкассу. Если надо чем-нибудь помочь, я буду в исполкоме и жилотделе часов в двенадцать!
И она ушла, улыбнувшись дружески Луниной.
Мать сказала Генке, который уснул возле леденцов:
— Вот так! Слава богу, кажется, теперь у нас все будет хорошо. Только бы не сглазить, упаси бог.
Она легонько сплюнула трижды, чтобы закрепить это заклинание.
Но, как видно, ни один недобрый человек не поглядел на Лунину дурным глазом в эти дни, потому что все шло как по-писаному.
Ордер выписали ей в горжилотделе без всяких проволочек. Правда, пожилая женщина, которая занималась этим, щуря глаза на небогатый наряд тети Фроси, спросила:
— Где вы служите?
— Работала на пивзаводе, — ответила Лунина.
— А теперь?
— Пока нигде не работаю! — с недовольной миной сказала Лунина, которой не понравились и эти вопросы и сама женщина. Она почувствовала, что эта дама не совсем рада тому, что вот она, Лунина, получает хорошую комнату, которую она уже считала своей и, еще ни разу не быв в ней, по рассказу Даши, так ясно представила себе — с большими окнами, чистую, светлую, теплую, обозначающую какой-то сдвиг в судьбе ее семьи.
— До вас в этой квартире один майор жил, — сказала дама, что-то черкая в ордере.
— Ну и что? — с вызовом спросила Лунина.
— Так. Ничего! — равнодушно сказала дама и посмотрела в зеркало. Тем же тоном она заметила: — А рядом с вами учитель живет, депутат наш!
— Ну и что? — уже совсем сердито спросила Лунина опять.
— Да ничего! Просто я говорю вам, кто там жил и кто живет!
Но Луниной опять показалось, что женщине не нравится то, что работница пивзавода будет жить рядом с учителем в комнате, которую прежде занимал майор. «А что мне, в подвале век жить, что ли?!» — сердито подумала она и как-то испугалась: не хотят ли уж у нее отнять эту неожиданно обретенную комнату? Она промолчала, чтобы не портить себе настроение, — не стоило тратить силы на эти пустяки.
— А Ивана Николаевича вы знаете? — спросила опять женщина, ставя печать на ордер и прикладывая пресс-папье.
— А кто это?
Но женщина, не ответив, протянула Луниной ордер и вдруг пожала Луниной руку.
— Ну, поздравляю вас с новосельем! — услышала Лунина напоследок.
«А она баба ничего!» — подумала тетя Фрося про ту, которая выписывала ей ордер. Теперь, когда ордер на новую комнату был в ее руках, все страхи ее показались ей смешными и женщина в горжилотделе даже симпатичной. «Поди, тоже кто-нибудь на фронте у нее! — подумала тетя Фрося и попеняла себе: — Чего это я на нее набросилась? Человек немолодой, усталый! Что ей, в самом деле, целоваться, что ли, со мною!»
Но страх опять охватил ее, когда она переступила порог сберкассы. А ну как тут ничего не удастся? Куда теперь ей идти?..
Однако и тут ее встретили хорошо.
Заведующий, невысокий, пожилой человек с большими залысинами, близорукими глазами, короткими щетинистыми усами, придававшими его лицу несвойственное ему выражение строгости, протирая квадратные очки, едва только увидел ее фамилию на заявлении, сказал:
— A-а! Так это вы и есть Лунина? Ну что ж, будемте знакомы: Павлов Петр Петрович, ваш начальник! — Он кивнул ей головой, потом ткнул рукой в какие-то бумаги и добавил: — Все по поводу вас: и курсы, и ясли, и детсад — целая канцелярия. Дашутка тут из-за вас все вверх Дном перевернула. До сих пор в ушах звон стоит!