Созвездие Волка. Начало
Шрифт:
— Тогда вы должны знать ответ на этот довольно простой вопрос, — продолжал настаивать учитель.
Парень нервно теребил ручку и сосредоточенно морщил лоб в надежде вспомнить материал.
— Макиавелли, — шепнула я ему, прикрыв рот ладонью, чтобы мой шепот не прозвучал слишком громко.
Я была уверена, что он расслышал мои слова, но почему-то продолжал молчать. Наверное, сомневался, что может услышать что-нибудь умное от такой, как я.
— Ах, Италия, великолепная страна, просто великолепная, — мистер фон Рихтер подскочил со стула и принялся энергично расхаживать перед классом. —
Он остановился и развел руки.
— Макиавелли! — воскликнул он. — Макиавелли, Клиффорд, — он с укором посмотрел на смущенного парня. — Вам следовало воспользоваться подсказкой мадемуазель Леран. Сколько, однако, знаний в этой прелестной головке!
Я покраснела. Еще никто не хвалил меня подобным образом, и уж тем более за мои знания, которых на самом деле было не так много. Про Макиавелли мне рассказывал Роберт во время нашей экскурсии по Флоренции.
Учитель продолжал смотреть на меня, и пауза уже затянулась. От смущения я опустила глаза и втайне мечтала провалиться сквозь землю. Ну же, пусть скажет что-нибудь или сменит тему, только не таращится на меня с таким дурацким умилением.
На помощь мне пришел спасительный звонок.
— Свободны! — радостно провозгласил учитель. Похоже, энтузиазма у него хоть отбавляй.
Домой я почти бежала. Дул ледяной ветер, от которого я промерзла до самых костей.
В прихожей никого не было. Я подошла и заглянула в гостиную. Пусто.
Отлично, надо найти телефон.
Я осмотрелась. Гостиная, в которой я уже успела побывать на выговоре по поводу прогула, была заставлена старомодной, местами протертой мебелью. И зачем тетке все это старье? Я представила, что бы сказала на это моя мама, которая отличалась отменным вкусом во всем, что касается дизайна интерьера.
Я обошла все тумбочки, но телефона нигде не было. Что за черт? Где же он? Неужели в дядином кабинете?
— Что ты тут делаешь? — резкий теткин вопль заставил меня подскочить.
— Искала телефон, — как можно более спокойным тоном ответила я, вспоминая о том, что лучше не ссориться. — Мне нужно позвонить, так как мой не работает.
Теткина физиономия побагровела. Она схватила меня за руку и потащила за собой к лестнице.
— Вы не имеете права, — упиралась я, но ее костлявая рука словно превратилась в камень. — Пустите, я должна позвонить. Я не хочу здесь больше оставаться.
— И кому же ты собралась звонить? — прошипела она, останавливаясь и испепеляя меня взглядом. — Если ты забыла, то твои родители мертвы. Никому больше нет до тебя дела.
Ее слова задели меня за живое, но я не сдавалась.
— Ошибаетесь! — закричала я. — Когда Роберт узнает, где я, он непременно приедет и заберет меня отсюда.
Разъяренная гримаса на ее лице сменилась ехидной улыбкой. Она отпустила меня и уперла руки в бока.
— Вопреки тому, что ты о себе возомнила, твое местонахождение не является государственной тайной, — ее глаза засверкали таким удовольствием, что у меня пробежал мороз по коже. — Если бы на свете был хоть один человек, которому ты нужна, то он мог бы обратиться в социальную службу и получить твой адрес или телефон. Поверь, я бы с удовольствием сплавила тебя с рук, но, к большому сожалению для меня, таких нет и никогда не было.
— Я хочу позвонить, — упорно прошептала я, отказываясь верить ее словам. «Нет, не может быть, это неправда», — отбивало мое сердце.
— Ты что глухая? Ты думаешь, твоему Роберту, или как его там, — она словно выплюнула его имя, — есть до тебя дело? Все, кого ты знала, общались с твоими родителями исключительно из-за их денег и влияния. А теперь, когда их нет, думаешь, хоть кто-то вспомнит об их никчемной дочери?
Мне показалось, что я падаю куда-то в темноту.
— Вот-вот, — удовлетворенно хмыкнула она при виде моего застывшего лица, — теперь до тебя наконец-то дойдет, что у тебя никого и ничего нет!
Она впихнула меня в комнату и громко захлопнула дверь, заперев ее на замок.
Опустившись на кровать, я подтянула колени и спрятала лицо в ладони. Мир вокруг меня рушился. Эта боль была такой сильной, что я почти ощутила ее физически, и сердцу вдруг стало тесно в груди от терзавшего его горя.
Роберт ни разу не появился в нашем доме после похорон. Неужели тетины слова оказались жестокой правдой, в которую я упорно отказывалась верить? Когда моих родителей не стало, то прежних знакомых как ветром сдуло. Никого не интересовала судьба оставшейся в одиночестве девочки. Никому не пришло в голову спросить, что с ней теперь будет.
Я вспомнила, как стояла там одна, окруженная одетыми в черное, чужими людьми, которые пришли на похороны. Большинство из них я видела в первый раз. Никто не обнял меня, никто не выразил сочувствие. Словно выполнив неприятную обязанность, они сухо выразили соболезнования и разошлись сразу после того, как все закончилось. Я же стояла еще долго, уперев взгляд в гробы из красного дерева и не обращая внимания на усиливающийся дождь, пока теплая рука священника не легла на мое плечо и не увела меня с кладбища. Сейчас леденящая пустота, которую я впервые испытала на похоронах, навалилась на меня с новой силой.
Я пролежала так до самой темноты, проигнорировав ужин.
— Будешь привередничать, вообще ничего не получишь, — недовольно поджала губы Марджи, забирая нетронутые тарелки.
Когда дверь за ней закрылась, я подошла к окну и растворила его настежь. В комнату со свистом ворвался холодный ветер. С трудом подавив инстинктивный порыв вернуться в глубину комнаты, я выглянула вниз. Черная промерзлая земля говорила о том, что приземление может оказаться смертельным. Но сейчас мне было все равно.
Уцепившись за карниз, я вылезла с окна и осторожно перебежала по старой толстой ветке прямо в объятия старого, разросшегося дерева. С легкостью соскользнув вниз, я протиснулась сквозь небольшую щель в старом заборе, обогнула густые ели и оказалась на опушке леса. Не оглядываясь, я быстро зашагала вперед, к темным стволам деревьев. Опавшие, сухие листья шелестели под ногами, а наверху желтая луна медленно ползла по черному небу, освещая мне путь.
Я не знала, куда бреду и сколько смогу продержаться без теплой одежды, но меня это больше не заботило. С исчезнувшей надеждой выбраться отсюда ушел и страх. Подальше от них. Подальше от этого места.