Созвездие жадных псов
Шрифт:
– Ну, пошли!
– Николя, – воскликнула девушка, – это ты?
– Ясное дело, – ответил подошедший, – а что?
– Лицо у тебя какое-то… – пробормотала необычная покупательница.
– По поводу морды лица все претензии к маме и папе, – засмеялся мужчина, взял ее под руку, и они двинулись по краю платформы, в самый конец, туда, где обычно останавливается первый вагон.
Миша оглядел стройные ноги женщины, машинально отметил, как она красиво идет, даже не покачиваясь в зеленых туфлях на высоких каблуках, и вздохнул.
Пара смешалась с толпой и исчезла, тут только Михаил сообразил, что сжимает в кулаке ассигнацию, он забыл дать девушке сдачу.
Парень выскочил из-за лотка и быстрым шагом пошел за красавицей, и тут к перрону с ужасающим воплем подлетела электричка. Раздался жуткий скрежещущий звук, вагоны, лязгнув, попытались остановиться, электровоз изо всех сил старался удержать состав, потом послышался дикий, какой-то звериный крик. Толпа на едином дыхании ломанулась вперед. Миша бежал вместе со всеми, не понимая, отчего у него бешено колотится сердце. Людской поток скатился по лестнице вниз. Первое, что увидел Миша, были зеленые элегантные туфли и сумочка.
– Наверное, они пошли в поселок, – вздыхал Михаил, – и не заметили электричку. Хотя странно, она так гудела, прямо разрывалась, но там вообще гиблое место, косогорчик такой, и тропиночка вниз бежит, крутая. Небось не удержалась на каблуках, упала и покатилась.
– А мужчина куда делся?
Миша пожал плечами:
– Не знаю. Думаю, в обморок упал, только я там не мог долго стоять, к книжкам вернулся. Тут бабы говорили, несчастная эта еще жива была, когда из-под поезда вытаскивали, в машине померла, в «Скорой». Да вы у Катьки спросите.
– У кого?
– В кассе сидит, все знает всегда, просто ведьма.
– Господи, накажи его за язык поганый, – ожила Анастасия.
Я побежала к кассе и застучала в окошко. Хмурая, довольно пожилая баба с пережженными «химией» волосами гаркнула:
– Нет электричек, видишь объявление!
– Вы Катя?
– Ну?
– Миша, тот, который книгами торгует, сказал, будто вы видели, как девушка под поезд бросилась. Ее звали Лика Славина, она моя родственница…
– Ой, господи, – мигом подобрела кассирша, – ну-ка, обойди будку с той стороны, там дверка.
Я втиснулась внутрь крохотного помещения и чуть не скончалась от удушья. В небольшой комнатке, размером чуть больше сигаретной пачки, жутко воняло потом и дешевыми духами. Впрочем, жара в кассе стояла неимоверная, не спасал даже оглушительно стрекочущий вентилятор.
– Ой, господи, – причитала Катя, жадно вглядываясь в мое лицо, – как же она так, зачем? Из-за любви, да?
Я посмотрела на ее бесформенную фигуру и слишком ярко накрашенные губы. Надо же, лет кассирше около шестидесяти, а до сих пор верит в роковые чувства.
– Вы сами видели, как она бросилась?
– Нет, – разочарованно покачала головой Катя, – я подскочила, когда вытаскивали. Вот где ужас! Жива она была еще, по мне, так лучше сразу… В кровище все, ее на носилки кладут, а она бормочет:
– Сумочка где, сумочка…
Я ей говорю:
– Не волнуйся, тут все, и сумочка, и туфельки. А она как-то странно всхлипнула и спросила:
– Николя, почему? Николя…
И все, отключилась.
После вонючей кассы воздух на платформе показался упоительным. Я вдыхала его полной грудью и поторопилась к маршрутным такси. Николя! Мне известен только один человек с таким претенциозным прозвищем – Николай Славин.
И еще одно. Ну скажите, разве станет женщина, собирающаяся покончить с собой, за минуту до прыжка на рельсы покупать новый роман Коллинз?
Глава 11
Первое, что я увидела, войдя в ворота нашей дачи, был огромный, сверкающий, серебристый «Мерседес» и двух парней в черном, сидящих на скамеечке. Сердце нехорошо сжалось. Похоже, Игорь Серафимович откуда-то узнал мой адрес и явился получить должок. Сейчас эти громилы схватят меня и начнут ставить на живот раскаленный утюг.
Но бандиты встали и хором сказали:
– Здрасьте, Евлампия Андреевна.
– Добрый день, мальчики, – осторожно ответила я и вошла на террасу.
Перед глазами предстала чудная картина. Огромный круглый стол, который я перед уходом застелила белой, шуршащей от крахмала скатертью, был завален деликатесами. Чего там только не было: банки с икрой, форель, осетрина, ананасы, киви, целый таз клубники, два арбуза, персики, нектарины и гора колбасных изделий. Поодаль стояли три коробки с тортами…
На деревянном стуле сидел Игорь Серафимович. На правом его колене довольно улыбалась Муля, на левом щурилась от наслаждения Ада. Морды мопсих, впрочем, их жирные грудки тоже, были перемазаны белым. Внизу с остервенением что-то жевали Рамик и Рейчел. Клаус, Семирамида и Пингва, урча так, что казалось, на террасе заведен мотоцикл, быстро-быстро глотали какие-то розовые куски. При ближайшем рассмотрении это оказалась свежая семга.
– Лампа! – Заорал Кирюшка, размахивая куском хлеба, на котором высился пятисантиметровый слой икры. – Гляди, чего дядя Игорь привез! Мы уже объелись, сил нет!
– Да, – подтвердила Лиза, – прямо тошнит.
– А мне хорошо, – пискнул Костя.
Муля гавкнула. Игорь Серафимович моментально схватил пирожное и сунул в ее выжидательно раскрытую пасть. Я поняла, что мопсихи перемазаны кремом, и обозлилась до крайности:
– Собакам нельзя столько сладкого.
– Прости, не знал.
– Зачем приехал? Сколько с меня еще за фару осталось? Давай счет из автосервиса и уматывай!
Лиза, Кирюшка и Костя замерли с набитыми ртами.
– А вы, – продолжала я злиться, – быстро съешьте по таблетке фестала и исчезните, обжоры!