Созвездие жадных псов
Шрифт:
Пусть полюбуется, все на месте: фотография, печать и личная подпись.
Профессор повертел ксиву и, вернув, со вздохом заявил:
– Мой внук похожую купил, только сверху написано: «Удостоверение Терминатора».
У меня просто отвисла челюсть, до сих пор все люди при виде трех горевших золотом букв моментально пугались и вываливали информацию.
– Но как вы догадались?
– Понимаете, дружочек, у меня за плечами в сумме почти десять лет отсидки в советское время за диссидентство. За столь долгий срок я научился определять сотрудников КГБ в лицо. Печать у них на лбу, каинова, мне видна, но это эмоции, а если разбирать логично, вы совершили роковую ошибку.
– Какую?
– Дали в руки постороннему человеку служебное удостоверение, а это строжайше запрещено должностной инструкцией. Ни один сотрудник из этих органов никогда не совершит такого неправильного, даже опрометчивого шага. Так кто вы, голубушка, и зачем понадобился Виктор?
– Я работаю частным детективом, сразу предупреждаю, что никакой лицензии и, соответственно, документов я не имею, разыскиваю убийцу одного человека. След привел к Славину, мне просто надо задать ему пару вопросов.
Ираклий Лукьянович кивнул:
– Ну это больше похоже на правду, только, боюсь, я ничем не помогу. Где живет Виктор, не знаю. У нас заседания кафедры по вторникам, в 16.00. Естественно, сотрудники и аспиранты-очники обязаны присутствовать. На соискателей это требование не распространяется. Они ведь работают в других местах.
Но Виктор приходил регулярно. Он как раз успевал попасть на кафедру после уроков. И вообще, все отмечали его редкостное трудолюбие. Он упорно грыз гранит науки, за первый год сделал работу и представил ее на обсуждение коллектива.
– Что тут необычного?
– Душенька, – улыбнулся профессор, – аспирантура длится три года, и тот же срок дается соискателям. Абсолютное большинство людей семь восьмых срока ничего не делают. А за последние месяцы сляпывают диссертацию.
Витя же невероятно увлеченный человек. Все педагоги им очень довольны. Глаголев даже ходил к ректору и просил выделить на кафедре ставку младшего научного сотрудника, такие кадры на дороге не валяются. Впрочем, Ираклия Лукьяновича привлекала еще интеллигентность и мягкость Славина, даже, если хотите, беззащитность.
– Всем хорош парень, – донеслось из-за большого шкафа, – только соли под хвостом не хватает.
– Лариса Константиновна, – заметил Глаголев, – ну зачем вы так.
– Правду говорю, – произнесла женщина, тяжелым шагом подходя к нам, – отличный юноша, умный, начитанный, подающий надежды, но…
– Но? – переспросила я.
– Вялый, аморфный, абсолютно пластилиновый, гни его в разные стороны, – хмыкнула Лариса Константиновна, – и на девок совсем не глядел, а у нас есть на кого посмотреть. Одна Машенька Шаповалова дорогого стоит! Между прочим, она ему явно симпатизирует. А он… Может, импотент?
– Лариса Константиновна! – повысил голос профессор. – По-вашему, если мужчина не гоняется за всеми юбками…
– По-моему, – перебила его дама, – если молодой человек, не связанный узами, всем ведь известно, что Виктор с женой не живет, так вот, если холостяк, молодой человек абсолютно спокойно проходит мимо роскошных ног Маши Шаповаловой, то у него явно половые проблемы.
Выпалив последнюю фразу, она вышла в коридор.
– Да, – протянул Ираклий Лукьянович, – Лариса Константиновна великолепный лектор, но ее иногда заносит. Так о чем мы говорили?
– Где можно найти Славина?
Глаголев развел руками:
– Он два раза пропустил кафедру и вообще не показывается. Адреса я не знаю. Решил, что он заболел или занят очень на основной работе, сейчас ведь экзамены в школах.
Я приуныла. Да, зря моталась в такую даль.
– Только телефон, – закончил математик.
– Чей?
– Как чей? Виктора.
– Давайте скорей!
– Сейчас, сейчас, – забормотал старик, роясь в ящиках письменного стола, – где же моя записная книжка? Ага, вот она.
Он вытащил пухлый, растрепанный еженедельник и стал листать странички.
– Куда я его записал. На «с»? Нет. Может, на «в»? Тоже нет.
– Посмотрите на Зою Родионовну.
– Ваша правда, – забубнил профессор, – а она где? На «з» нету, на «к» отсутствует.
– На «в», врач?
– Нет.
– На «х», хирург?
Глаголев качал головой.
– Может, у вас его не было?
– Есть где-то, точно есть. Он еще, когда давал, сказал, что в его квартире телефона нет, а этот номер принадлежит знакомым. А, нашел, на «н».
– Почему на «н»? – удивилась я.
– «Н» – ноги, у меня колени болят, вот, Зоя Родионовна и Виктор, пишите, голубушка.
Взяв бумажку, я попросила:
– Можно от вас позвонить?
– Естественно, душенька.
Но никакого ответа я не дождалась, правда, часы показывали только три, наверное, друзья Славина на работе.
Купив в метро телефонную карточку, я отправилась шататься по городу, через каждые полчаса заскакивая в будки автоматов. Но без всякого результата. Каждый раз раздавались редкие гудки, никто не собирался снимать трубку. Совсем расстроенная, я около восьми села в машину. Что ж, придется побеспокоить этих незнакомых людей вечером.
«Жигули» плавно покатили по Кутузовскому проспекту, выбрались на Минское шоссе… Я тихо радовалась тому, что на магистрали не так много машин.
Внезапно автомобиль чихнул и задергался. Не понимая, что происходит, я поднажала на газ. «Жигуленок» раскашлялся и замер.
Выбравшись наружу, я пощупала с умным видом скаты и уставилась на верного конягу. И что делать?
Машины с шорохом проносились мимо, я размахивала руками, подпрыгивала, потом открыла капот, но никто не собирался оказывать помощь бедной женщине.