Созвездие жадных псов
Шрифт:
Вячеслава Сергеевича обожали женщины, его любили коллеги по работе, казалось, что и дома все хорошо, но это только казалось.
Славин был не из тех людей, кто всю жизнь живет возле одной женщины. Жены и любовницы надоедали ему, и мужик производил «смену караула». Мужчина по своей сути полигамен, его таким сделала природа, заботящаяся о том, чтобы человеческий род увеличивался в геометрической прогрессии. Многие представители сильного пола преспокойно живут с одной женой, меняя при этом бесконечных любовниц, многие, но только не Вячеслав Сергеевич, тот никогда не заводил отношений сразу с двумя, а брошенную женщину не забывал.
Нора оказалась в его жизни третьей любовью. Первой была несчастная Майечка, дочь Анны Ивановны, но с ней любовь оборвалась из-за отъезда юноши в Москву; потом была Ольга, брак с которой длился три года, и Нора.
В молодости Нора была хороша чрезвычайно, этакой карамельно-конфетной красотой. Натуральная блондинка с огромными карими глазами и красивым капризным ртом. С умом дело обстояло хуже, у Норочки практически не было образования, и до встречи со Славиным она занималась не слишком аппетитным делом – мыла в поликлинике стоматологический кабинет, а Вячеслав пришел ставить пломбу. Глянул на блондинку, красоту фигуры которой не мог скрыть даже уродливый ситцевый халат, и… пропал. Кстати, желание сделать из Золушки принцессу всегда доминировало в его душе. Все жены и любовницы Славина стояли ниже его по социальному положению и отчаянно нуждались. Он их обувал, обвешивал драгоценностями, возил на курорты и… и начинал все сначала с очередной Золушкой. Но Нора все же занимала в «женском полку» особое место.
Она обладала совершенно особым умом, не отягощенным никакими знаниями, скорее, житейской крестьянской хитростью. Нора поняла, чем может удержать возле себя этого ветреного мужчину, и принялась рожать детей, в чем и преуспела. Вячеслав Сергеевич прожил с ней дольше, чем с другими, почти одиннадцать лет, и первые четыре года Норочка с завидным постоянством одаривала его наследниками. Три мальчика – Николай, Андрей и Сергей, три сына, какой мужчина не мечтает о такой семье, а на закуску – девочка, Ребекка. Словом, полный джентльменский набор. Только мальчики выросли не слишком удачные, глуповатые, в мать, и господь не наделил их никакими талантами. Впрочем, Бекки была милой девочкой, а особого ума от женщины никто и не ждет. К слову сказать, Андрей и Сергей не слишком беспокоили Нору. Вячеслав Сергеевич, тотально занятый на работе, убегал из дома в восемь утра, а возвращался к полуночи. Дети знали, что у них есть отец, но встречались с ним очень редко, весь процесс воспитания при помощи няньки осуществляла Нора. Участие мужа сводилось к фразам: «Нет зимних сапожек? Возьми деньги и купи», «Надо нанять учителей? Без проблем, займись, Нора». Или: «Андрей опять принес двойку в четверти по математике, его следует наказать, ну я пошел на работу».
Андрей, Сергей и Ребекка учились отвратительно, переползая из класса в класс лишь благодаря подаркам, которыми Нора осыпала всех – от директора до технички. Николай стабильно получал четверки. Но именно он заботил Нору больше всех.
С раннего детства Николя пугал мать. Мальчик мог из-за ерунды прийти в ярость и начать драться. Один раз он бросился с кухонным ножом на няньку, велевшую ему помыть перед едой руки. Мать быстро уволила женщину, наложив той на рану «пластырь» из большого количества купюр.
– Николя, – причитала Нора, – как ты мог?
– Она меня унизила, – сверкал глазами мальчик.
– Да чем же? – изумилась мать.
– Отправила при всех в ванную и сказала: «В твоем возрасте пора бы знать, что руки следует мыть, уж не маленький».
– Но что тут плохого? – лепетала Нора.
– Она меня унизила, – твердил ребенок с недетской злобой.
Доставалось от него и братьям, и крохотной сестричке, и самой Норе. Стоило кому-то из домашних сказать что-то не нравящееся Николаю, как последний мигом кидался драться, причем бил своего противника, ничуть не сдерживаясь, его не останавливала мысль: мальчика или девочку он лупит. Одноклассники прозвали его бешеным и лишний раз не задевали.
Когда Николаю исполнилось четырнадцать лет, в школу пришла новая учительница математики, совсем молоденькая Инна Яковлевна. На первой же контрольной она влепила старшему Славину двойку.
– Почему у меня «неуд»? – поинтересовался подросток.
– Пять ошибок, – спокойно ответила училка, – кстати, очень глупых, прямо смешно.
Николай моментально ринулся на улыбающуюся Инну Яковлевну. Перепуганные одноклассники попробовали оттащить его. Куда там! Злоба удесятерила силы Николая. Инну Яковлевну он избил так, что директор вызвал «Скорую помощь», и медики увезли рыдающую женщину в Институт Склифосовского зашивать порванные губы и вправлять сломанный нос.
Дело удалось замять с трудом. Сберкнижка Славиных заметно похудела, Николая быстро перевели в другую школу, и Нора отправилась со старшим сыном к психиатру, но доктор только разводил руками: никакой патологии. Из его рта сыпались объяснения: пубертатный возраст, гормональный взрыв, перерастет, успокоится. Но Нора ушла расстроенная до крайности, сжимая в руке рецепт на какое-то успокаивающее средство. Ну при чем тут гормоны, когда Николя еще в трехлетнем возрасте синел от злобы?
В конце концов мать нашла разумное, как ей казалось, решение проблемы. За каждый день, проведенный без драк, Николай получал три рубля. А за каждую драку Нора у него из копилки забирала три рубля. Это покажется странным, но такая дикая тактика дала положительный эффект. Не сразу, но Николя научился сдерживаться.
Однажды, парню уже было почти восемнадцать, Бекки не слишком удачно пошутила над его внешностью. Николя побелел, Нора испугалась, но старший сын молча вышел в холл, откуда раздались звон стекла и вскрик домработницы. Мать выбежала на шум, увидела разбитое зеркало и Николая с окровавленной рукой.
– Что случилось? – кинулась к нему Нора.
– Ничего, – буркнул парень и ушел.
Правду рассказала домработница. Оказывается, юноша выскочил из столовой и со всего размаха треснул рукой по зеркалу.
Нору происшествие порадовало, значит, любимый сынуля все же научился гасить костер злобы, пусть хоть и ценой своих рук и стекол!
Шли годы, Николай стал взрослым, жил под папиным крылом. Он без всяких проблем защитил кандидатскую диссертацию, потом, в тридцать лет, докторскую. Мало кому удается в таком возрасте достичь подобных высот в науке. Да и члены ученых советов, мужи, возраст которых, как правило, в районе шестидесяти, не слишком любят выскочек с докторскими диссертациями и забрасывают слишком молодых претендентов «черными шарами». Но для Вячеслава Сергеевича не существовало преград, и ученый совет единогласно присудил докторскую степень его сыночку. Словом, карьера Николая шла в гору, пока не случился досадный сбой.
Российская академия образования объявила прием новых членов, а Николаю страшно захотелось стать академиком, никаких материальных благ это не давало, одни моральные удовольствия. Вячеслав Сергеевич, однако, отрицательно покачал головой:
– Извини, Николай, тебе следует подождать, тридцать лет – не возраст для академика, ничего не получится, забаллотируют, я сам получил это звание лишь в пятьдесят.
Не привыкший к отказам, Николя попробовал уговорить отца:
– Ты попробуй, вдруг получится!