СОЗВЕЗДИЕ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей
Шрифт:
И вдруг ему стало грустно. Он понял, не только разумом, но всем существом ощутил, что жизнь его уже сделана.
Как бывает сделана вещь. Может быть, причина крылась в его фанатической почти приверженности одной идее?
«Нет, — сказал он себе. — Нет, так нельзя. Думай о том, как это будет — победа».
«Я и думаю, — ответил он себе, — и я сделаю все, чтобы победа пришла скорее. Как делал до сих пор. Как не умею делать иначе. Но все-таки хорошо, что она наступит еще не сегодня. Будь она возможна сегодня, я сделал бы все, что могу. Но это будет еще нескоро — телепорт, как говорит Эзра. И может быть, я просто не доживу. Ведь победа победе рознь. И бывают сокрушительные победы — как эта, потому что она отменит меня. Ведь я знаю, как жить
На мгновение его охватило острое сочувствие к пространству — пространству, с которым он боролся всю жизнь. Ведь уничтожив пространство, «телепорт» отменит и Дубаха, координатора Транспортного Совета Ксении.
В это время раздался сигнал вызова.
— Слушаю, — сказал Дубах.
— Говорит Свердлуф. Болл сообщил, что авария ликвидирована и «Дайна» идет своим ходом. Я возвращаю аварийник, координатор… — Последнее было сказано тоном полувопросительным-полуутвердительным.
— Да, — сказал Дубах, чувствуя, как отходит куда-то его ненужная тоска. — Правильно, Гаральд. Спасибо.
«Все-таки молодец этот Болл! С таким пилотом расставаться жаль. Но у Пионеров ему будет только лучше. А на линейных трассах нужны пилоты, не выходящие из графика ни при каких обстоятельствах. Потому что… Зачем я объясняю все это себе, — подумал Дубах. — Оправдываюсь? В чем? Разве что-нибудь неясно? Разве я сомневаюсь? Нет. Все правильно. Все идет так, как должно быть».
Внизу под энтокаром стремительно скользила назад травянистая равнина с одинокими купами деревьев, отталкивающихся от своих вытянутых теней. Пространство ее казалось безграничным — от горизонта до горизонта. И столь же безграничное воздушное пространство охватывало точку машины со всех сторон. Но Дубах явно ощущал всю эфемерность, обреченность пространства. Ибо каким бы ни казалось оно могучим, уже существовал маленький белый мышонок, спокойно охорашивающийся в своей клетке. И сейчас Дубах думал об этом с отстраненным спокойствием триумфатора, одержавшего сокрушительную победу.
Игорь Росоховатский
ОСТРОВ В ОТКРЫТОМ МОРЕ
Научно-фантастический рассказ
«В последнее время пишут и говорят о загадке острова Чебышева, о внезапно возникающих подводных хребтах, которые тянутся от него к континенту. Приведем краткую характеристику этого острова. Он представляет собой образец современного автоматического острова-маяка и выполняет разнообразные работы: информирует проходящие суда о метеорологических условиях, принимает суда, пропускает их через шлюзы во внутреннюю гавань.
Полная автоматизация работ достигается взаимодействием управляющей вычислительной машины с 732 механизмами и аппаратами навигационных служб».
С первого взгляда он ничем не отличался от других крохотных островов, на которых установлены маяки. Волны с тяжкими вздохами шлифовали поросшие зеленым мхом камни, перебирали длинные космы водорослей, видимые в глубине при тихой погоде. Облака осторожно обходили остров стороной, чтобы не зацепиться за антенны маяка, похожие на зубцы короны. Когда вставало солнце, зубцы вспыхивали червонным золотом.
Остров радушно встретил мою яхту, приветливо помигал маяк, выдал необходимую информацию, посоветовал, с какой стороны лучше подойти. Два робота, выполняющие работу матросов, появились на пирсе. Я повернул, как мне было указано. Еще не успел застопорить мотор, а швартовы были приняты роботами и наброшены на причальные тумбы. Затем роботы приняли трап. Как только я сошел на причал, они робко подошли
— Привет, ребятки. Рад видеть вас неповрежденными.
Я ожидал услышать в ответ обычное: «Ждем приказаний», - но ответа не было. Роботы ретировались в сторону маяка. Это слегка насторожило меня, и я вспомнил прощальные слова Бориса.
Чайки белой тучей кружились вдали — видимо, шел большой косяк рыбы. Я опустился на скамейку, предупредительно поставленную на пирсе, и стал смотреть, как мерно покачивается на волнах моя яхта. Необычная тишина стояла здесь.
Спустя несколько минут я сообразил, что совсем не слышу криков чаек и ударов волн. «Вот еще новость — молчаливые чайки и волны», - подумал я, пытаясь посмеяться над возникающей тревогой. Вокруг пахло йодом, солью, свежестью — благотворным запахом моря.
Внезапно тишину нарушили четкие гулкие шаги. Они были похожи на удары молотка, забивающего гвозди. Я резко обернулся и увидел одного из роботов. Теперь на нем вместо кокетливой матросской шапочки был белый поварской колпак.
«Это еще что такое? — подумал я. — Кому понадобилось переодевание? Не роботу же…»
В руках новоявленный «повар» нес какой-то прибор, похожий на судок-термос для хранения пищи. Я удивился еще больше, когда робот подошел поближе и у меня во рту появилась слюна от приятного запаха жареного мяса. Несомненно, запах доносился из судка. Но кому же робот несет пищу? Я не заказывал обед. Неужели на острове кроме меня есть люди? Может быть, потерпевшие кораблекрушение? Но в таком случае, там, откуда я прибыл, знали бы об этом.
Постоянно здесь не живет никто. В лоции сказано: «Необитаемый, полностью автоматизированный остров-маяк».
Робот обогнул меня и направился к башне маяка. Перед ним в стене образовалось круглое отверстие. Он вошел — и отверстие закрылось.
Я подошел к стене, за которой он только что исчез. Она была шершавой и холодной. Пальцами я нащупал кромку и канавку. Наверное, это были края двери. Откуда-то сверху донеслась музыка. Мне показалось, что за выпуклыми стеклами на вершине башни я различаю человеческое лицо. Оно взглянуло на меня большими темными глазами и скрылось.
…Когда, вернувшись домой, я рассказал об этом Борису, он нисколько не удивился.
— Значит, там снова есть пациент вместо меня, — сказал он, щуря веселые рыжие — с искорками — глаза. Жизнерадостность переполняла его, брызгала смехом, лучилась морщинками.
— Пациент? — удивился я. — Но ведь там нет докторов.
— На свете есть такое, друг Горацио, что и не снилось нашим докторам! — И он засмеялся.
Наверное, мое удивление было достаточно выразительным, потому что его смех замер. Борис несколько секунд смотрел на меня невидящим взглядом, думая о чем-то своем. Наконец, решился, рывком выдвинул ящик письменного стола и вынул оттуда несколько писем. Когда он протянул их мне, его рука чуть-чуть дрожала.
— Пожалуй, тебе нужно, просто необходимо, их прочесть. Может быть, это поможет проникнуть в загадку острова и понять, как возникают подводные хребты…
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
20 января
Здравствуйте родные!
У меня все в порядке. Ежедневно хожу на службу, по выходным — на лыжах. Да здравствуют выходные дни, загородные парки и чистый снег!
Валя, ты удивляешься, что я свой институт называю службой. Так короче. Кроме того, служба — слово емкое. Оно включает все институты и другие подобные заведения и учреждения. А в том, чтобы служить, говорят, нет ничего плохого. «Служить бы рад…» Вторую часть фразы опускаю не без умысла… Прислуживаться для меня исключено из-за некоммуникабельности характера, как утверждает мой друг Виктор Воденков…