space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том
Шрифт:
Мало не мало пройдено было пути, оказалась саранча на перепутье двух путей, налево вело первое, второе в тернистые рощи на не притоптанные. Призадумалось существо о решении своём и месте куда могло тропа эта привести. Свернул с дороги заложенной и срубая лианы из засохшей, скрученной листвы мечом, саранча оказалась пред грибом огромным, шёл из которого дым, в окне чьего кто-то громко пел и готовил. Жужжанию придал значение самурай, невольно подкрался к окну и прислушался, но завидев морду угрюмую, постучался от желания поесть в дверь, учуяв аромат наипрекраснейший. Открыло оно дверь и стало понятно, сие чудо волшебство зверь щелкун краснокрылый, и громко зажужжал вновь он, вспорхнул над столом грибным и войти путь освободил. Саранча вольяжно зашла в дом свой будто, села за стол и возжелала поесть досыта коль позволят,
Временем тем жуки мечтали о саранче, будто умерла она от рук врагов, плясали и пели, обсуждая самурая и глупости её. Открылась дверь, покатилась по полу голова стрекозы, подпрыгнули от испуга жуки, и защелкали челюстями. Села саранча на стул из шишек, ногу на стол положив, и сказала младым, что убила врага она и без единой потери. Ахнув от боли разочарований, встали жуки и тленно взгляд опустив направились к выходу вон. В дом пришёл хозяин. Поныне там живёт, от врагов место то защищает, не забыв в гости ходить к щелкуну, дабы насытить себя витамином. Бывало придут в дупло птицы, залетят от незнания, умрут от катаны и забудутся миром, на стол для жуков став пиром. И там был я, и брагу пил, и людей, что самурай убил, я видел — мрачно. Среди жуков лишь жук один, имя ему самурай саранча. Диктатор мира насекомых.
Глава 53
Безмерное количество мультивселенных не может закончиться на вас. Вы только начало всего. Где есть конец, дорога к чему-то новому и неизведанному. Вылетев на луну, высадившись и посмотрев за горизонт в вас заселяются сомнения, что вы одни во вселенной. Одинокие равнины, бескрайние просторы, тьма, мигающие сверхновые за миллиарды световых лет. Ветер здесь умер, но всё же, осколки его сознания отправились глубоко за луну. И где-то там, за луной есть комета, опустившись на которую можно стать в тысячу раз меньше размера самой крохотной семечки подсолнуха, войти в щель где-то между первым сколком и третьим, и попасть в закрытую от людских глаз вселенную. Здесь птицы выходят из своих домов держа в руках крылья, вставляют в спину людей припаркованных возле дома и включив тех, сунув ключ в правое ухо, взлетают, машут одной рукой птичьему семейству, а другим придерживая чемоданы вписываются в крутые повороты и исчезают за высокой башней. На этой стороне крохотной вселенной скрытой ото всего, забытый самими богами месте, куда не влетают никакие создания тысячелетиями, своя гармония, жизнь, правила и стихийные явления.
Эти создания не знают других устоев, всегда живут по правилам им предписанным, и здесь люди лишь скот, которыми животные пользуются и рады бы это делать. Люди молчат. Они молчаливые создания, в младенчестве им отрубают языки и подвешивают за окном, чтобы другие жители вселенной увидели, что те соблюдают древние обычаи и не нарушают законы. Енот, выходя из бани, открывает шкафчик под ногами, поднявшись на стол, оттуда выходит человек, замертво зашитым на его спину полотенцем и енот встав на него начинает вытирать лапы. После человек открывает рот, а енот справляет нужду. Люди лишь инструмент готовый служить всевышним зверям. С самого младенчества их отдают в ясли, где безжалостные шакалы обучают тех манерам, а если нужно избивают, чтобы ублюдки не забывали своё место. Дрянные инструменты власть имущих!
Людей разводят как скот, чтобы однажды, при желании в любой момент приделать к ним крылья, ласты, телескопы на глаза, кресла на спину, колёса вместо ног — оперировать, давать им указания, подчинять, а при невозможности эксплуатировать выбрасывать в нижние слои города на смерть. Некоторые умирают, некоторые выживают, и выжившие едят умерших, чтобы самим выжить. Но ощущают они вкус едва ли как настоящий человек с языком, однако им это не мешает наслаждаться пищей. Щеки что-то да и проводят из вкусов жизни.
История знает рассказ немого научившегося общаться жестами пальцем людей, как их друзей седлали львы, а когда те не могли встать и понести животных, львы в ярости выгрызали шею беднягам и съедали, а кости кидали в печь, после чего делали из них статуи, намешав с глиной, чтобы напоминать себе, проходя мимо них, что люди слабы.
Бывали ужаснейшие диалоги между живыми на нижних слоях кометы, когда слон использовал человека, как ковёр на кухне, как вешалку, и даже в виде туалетного ёршика, а в самых ужасных моментах, жирафы убирали экскременты с пола людьми с открытыми нараспашку ртами. Люди другого вкуса в жизни не знали, они принимали данность и никогда не задумывались, что где-то далеко от их дома есть места, где люди господствуют над животными, а не наоборот. Здесь не было ни книг, ни телевизоров, ни газет, ничего. Животные обучали всему, что сами знали и тому, что слышали от прадедов и всех предков до них.
Разумеется, в мире происходили и интересные случаи, когда много десяток тысяч лет спустя в их скромную обитель залетал какой-то космонавт, рассказывал будуще в плену о наружном мире, но не более. Он обучал тех зверей делать инструменты, использовать предметы, строить дома, затем, обучив всему чего сам знавал, некогда дружные животные использовали космонавта в виде домашней утвари — доставать горячую картошку руками со сковороды, переворачивать угли руками в печи, вылизывать языком посуду, а при сопротивлении животные пинали его копытами и били подручными средствами. У человека не оставалось другого выбора как подчиниться, и он делал это чтобы выжить, дабы однажды отомстить и вырезать каждого на гуляш с макаронами.
Кормили человека не часто, поэтому приходилось обгладывать обжаренную на углях руку, пока кости на пальцах не падали на землю. «Если слон умел ходить не имея рук, то и человек сможет», подумали звери и оседлали его. Куры были рады. Козлы были рады. Собаки радовались новому приобретению. Людей выращивать очень тяжкая работа. Давать им еду непосильная задача для них, однако они вынуждены были это делать, чтобы скот не умирал от истощения и усталости. Инструмент должен был сосуществовать со своими хозяевами до конца жизни. При случаи смерти старого хозяина, человека передавали по наследству сыну или дочери в семье. Каждое чадо родившиеся имело право использовать человека, будь их хоть сорок в помёте, каждый наслаждался процессом, когда переделывали двуногих в пятилапых. Им приносило истинное удовольствие выдёргивать зубы у людей, чтобы только сделать ожерелье на шею своих суженых, или ногти с пальцев просто так, потому что сами захотели, убедиться в том, что ничтожество может испытывать боль. Скот не имеет прав, он лишь мусор с которым можно пользоваться, выбрасывать, кидаться, подтирать задницы, он ничто и не имеет само мнение о чём-либо в принципе с момента своего рождения.
Если волк захотел поместить младенца в духовку и пожарить с морковью, никто ему не помешает. Он хозяин своего имущества. Если бегемот захочет поместить бутылку от шампанского в зад человека на столе при приёме гостей, он это сделает — ходят легенды, что именно так можно согреть холодное шампанское очень быстро. Обычное дело, никто этому не удивляется. Ни те, кто смотрит в окно, и не те, кто пришёл в гости — отвращения к шампанскому нет, только к человеку. После выпитой бутылки человека скидывают со стола и тонко режут его плоть, макают в соус и просолив немного, едят. А человек кричать не может — голоса нет и не было никогда. Ему больно, но это часть мирового порядка этой вселенной — так должно быть, о другом человек и не задумывается.
Вселенная ужасное место, место где никому нет места — ни животным, которые издеваются над людьми, ни человеку умирающего от их рук. Однако, этот мир есть.
Мост через реку — это люди склеенные между собой руками в замок и протянутые через неё, с одного до другого берега. Вечером на тот мост приходит антилопа с кастрюлей и половником, чтобы покормить мост, кладя по одному половнику каши им в рот, и одним стаканом молока для усвоения каждому. И утром, перед открытием моста. Нет, этот мост не для всех, конечно, для малогабаритных животных — и самое главное передвигаться по мосту не больше двух животных за раз. Слонам, коровам, львам или свиньям здесь и делать нечего. Козлы, бараны, коты, мыши, куры, зайцы — им дорога всегда открыта. Иначе же мост рухнет и умрёт. А что будет с теми, кто попадёт в реку? В них будут откладывать икры рыбы, а вылупившиеся косяки будут обгладывать тело человека. Иногда можно заметить сплавляющихся на байдарке из человеческих костей панд, обезьян или коал. Ужасное зрелище. Кости не совсем чистые, на них можно видеть оставшиеся куски плоти, гниющих и пахнущих — и роящихся мух кружащихся над ним.