Спарринг со смертью
Шрифт:
Пограничник протянул Нине пластиковый пакет:
— Это — тебе.
Нина заглянула в пакет. В нем лежали: набор косметики, несколько упаковок поддельного крема „Ореаль“, пара пачек „Мальборо“ и комплект женского белья. Судя по всему, пограничники неплохо промышляли конфискациями.
— Ты довольна? — Пограничник с легкой тревогой всматривался в лицо Нины.
— Вполне. — Нина жизнерадостно кивнула. Если бы только этот молодой пограничник знал, ради чего на самом деле она занималась с ним любовью.
— Послушай… — Глаза пограничника бегали, словно две перепуганные
Нина с легким удивлением покосилась на него. Она-то всегда была готова… все зависело только от парня. Неужели в нем было столько сексуальных сил, что снова требовалась женщина?
— Ну, конечно… если ты этого хочешь…
— Отлично, — нетерпеливо процедил страж рубежей и быстро расстегнул брюки.
Через несколько минут все было завершено. Партнер был очень быстрым. Не терял времени ни на предисловия, ни на дело.
— Держи свой „Кент“. — Он бросил ей целый блок. — Устроит?
— Спасибо. — Нина улыбнулась. — Ты очень добрый. Мне с тобой было хорошо. У тебя, наверное, нечасто выдается возможность вот так поразвлечься? Все-таки служба…
— Да нет, здесь возможностей хватает. Место такое… считай, уникальное во всей нашей системе. Мне брат пишет — он тоже служит в наших войсках, только на Чукотке, — так вот там — вообще мрак. Пожалуй, только тем ребятам, что служат в морских нарядах на Каспийском море, повеселее. У меня там землячок… он мне писал — ну, ты сама понимаешь, не напрямую, а так, намеками… В общем, там дела идут ничего. Торговля процветает. Иранцы и азербайджанцы — очень оборотистые ребята, к тому же у них это испокон веков водилось… ну, что-то вроде контрабанды… так что там живется неплохо. А здесь вот такая противная карусель идет несколько последних дней… Усиленно ищут одного парня… опасный преступник. И считается, что он должен уходить из России через наш участок. — В презрительном взгляде пограничника отразилась вся степень его уважения к мыслительным способностям начальников, приказы которых он в любом случае беспрекословно выполнял.
— Он натворил что-то серьезное?
— Четыре трупа! Так сказано в ориентировке… и еще он здорово умеет менять свою внешность. Так что хлопот предостаточно. — Он усмехнулся: — Впрочем, это тебе неинтересно…
— Мне было приятно с тобой. — Нина легко поднялась и сложила полученные от пограничника вещи в пластиковый пакет.
Она узнала все, что ей было нужно. Только новости были неутешительные.
— Ты придешь еще? Тебе все будут рады, не только я… все ребята у нас очень радушные, — хохотнул парень.
— Да, я в этом убедилась. Конечно, я приду. — Нина снова подарила пограничнику одну из лучших своих улыбок, подумав: „Никогда! Не дождетесь вы…“
Прихватив лаваш и пару мандаринов, Нина заспешила в горы. Туда вела единственная причудливо извивавшаяся дорога. Через полтора часа она добралась до горного селения, расположенного на самой границе с Грузией.
Ее родное село располагалось совсем рядом. Воздух, которым она дышала, был воздухом с ее родины. Она видела, как на грузинской территории по узкой белой дороге медленно катился автобус грязно-желтого цвета. С обеих сторон границы все выглядело таким спокойным и мирным, что, казалось, здесь не должно быть никаких проблем.
Но Нина видела и другое. Она заметила маленькие фигурки пограничников, расположившихся на высотах, с которых можно было наблюдать и контролировать границу. Она мало смыслила в этих вопросах, но она понимала, что всю эту огромную машину легко привести в действие. Достаточно короткого сигнала — и вся граница будет перекрыта.
Пытаться перейти было бессмысленно.
Нина неторопливо двинулась по главной улице. Дома были похожи один на другой. Видно, жители деревни следили за тем, чтобы никто не допускал излишеств, украшая и обновляя свое жилище, чтобы все — хотя бы внешне — жили одинаково. Это было многократно проверенным народным средством борьбы с завистью, а зависти в этих краях, как везде, хватало.
Нина дошла до небольшого здания, на котором красовалась претенциозная надпись: „Бар“. Здесь, несомненно, должны были коротать время местные завсегдатаи.
Нина замялась. Как на нее посмотрят, когда она переступит порог этого заведения?
Она попыталась вспомнить, как в первый раз вышла на панель. Ей тогда было очень стыдно. Но она пересилила себя, а потом целенаправленно совершенствовалась в своей странной „профессии“. Нина тяжело вздохнула и вошла. Как она и предполагала, все повернулись в ее сторону. Взгляды эти при всем желании нельзя было назвать доброжелательными.
— Стакан чаю. И пирожок. — Заказ Нины был подчеркнуто скромным.
— Тебе не мало лет, девочка, чтобы ходить по барам? — спросил тучный бармен в белом переднике далеко не первой свежести.
— Я приехала из Сочи. Надеюсь, мне не придется ехать обратно, не солоно хлебавши?
Бармен покачал головой.
— Девочке в твоем возрасте нечего делать так далеко от дома. Ты приехала одна?
— Послушай, — скривилась Нина, — мне бы хотелось увидеться с кем-то, с кем можно говорить о деле. Ты можешь познакомить меня с такими людьми?
Бармен встрепенулся.
— Кто тебя так научил разговаривать с людьми? Ты маленькая… — Он побагровел, и слово „шлюха“ едва не сорвалось с его языка.
— Я уже не маленькая. Пусть тебя не обманывает моя внешность. А говорить так меня научила жизнь. И общение с людьми. Я стараюсь общаться с теми, кто что-то может. И под словом „может“ я не имею в виду умение болтать языком.
Было видно, что бармен сердится:
— Как ты думаешь, сколько времени понадобится, чтобы вышвырнуть тебя отсюда?
— Ты можешь это сделать в любой момент. Я не обижусь… — Нина смотрела ему в глаза. Она знала, что в таких селениях тебя принимают либо сразу, либо никогда. И чтобы тебя приняли и выслушали, необходимо ни в коем случае не заискивать и даже чуть-чуть рисковать. Это она и попыталась сделать… Но она совсем не была уверена, что достигла результата.
— Вот тебе булочка и чай, — бармен пододвинул Нине то, что она заказала. — Чего ты хочешь?
Нина размешала сахар.